Она чуть было не упустила ее тогда, как последняя дура.

По счастью, она давно перестала сомневаться в правильности своего тогдашнего выбора.

Разумеется, она все сделала правильно, и ее карьера только подтверждает это.

Конечно, в первое время приходилось тяжело – снова учеба, теперь уже на чужом языке, в чужой стране. Затем – работа иногда по четырнадцать часов в день, чтобы удержаться, чтобы доказать всем, кто считал ее чужой, эмигранткой, вторым сортом, что она может не хуже, чем они, коренное население благословенной Америки, а даже лучше!

И она доказывала – каждый день, каждую минуту, – добивалась, поднималась по ступенькам карьерной лестницы, иногда едва не грохаясь в обморок от усталости, зеленея от недосыпа.

И доказала, и смогла.

Пять лет назад она стала партнером в крупнейшей адвокатской фирме в Чикаго. У нее собственная, до неприличия огромная квартира, вылизанная услужливой домработницей до стерильной чистоты – впрочем, особенно стараться ей не приходится, ведь Александра так мало времени проводит дома, что просто не успевает, при всем желании, что-то испачкать.

Теперь уже никто не осмеливается смотреть на нее снисходительно, к ее мнению прислушиваются, у нее просят совета, а ее зарплата исчисляется пятизначными цифрами…

Подумать только, что от всего этого она едва не отказалась тогда!

Кем бы она была сейчас?

Смешно даже представить.

Она – уверенная в себе, самостоятельная, независимая бизнесвумен. Воплощенная американская мечта. Движется вперед – и берет, что хочет, не раздумывая, не отравляя свое существование бесполезными рефлексиями и переживаниями.

Мужчины? Ну, разумеется, она же вполне здоровая женщина со здоровыми желаниями. Да, у нее было несколько романов, ни к чему не обязывающих, не мешающих работе. Идеальные отношения двоих взрослых людей, ценящих свою свободу и свое время.

Сантименты – это не для нее. У нее нет на них ни времени, ни желания. К счастью, ей всякий раз удавалось достаточно доходчиво объяснить это потенциальным соискателям ее расположения в самом начале отношений. Ни разу больше она не позволила себе потерять голову – как тогда, во время этой постыдной истории, о которой она предпочитает не вспоминать.

И сейчас не будет.

Это всего лишь разыгравшаяся от неизбежной встречи с родиной нервозность.

Нужно было принять валиум перед полетом.

Самолет уже шел на посадку.

Обернувшись к иллюминатору, Александра рассмотрела сквозь стекло серую, испещренную отметками, нанесенными белой краской, гладь взлетного поля. Вдалеке, за границами аэропорта, виднелась скудная запыленная зелень подмосковного лета. А впереди маячили бетонно-стеклянные коробки терминалов аэропорта.

Еще несколько минут – и шасси коснется посадочной полосы.

Затем паспортный контроль, багаж, такси…

Осталось совсем немного – и она вновь увидит старый родительский дом.

Добротный деревянный дом, выкрашенный светло-голубой краской, застекленную террасу, в мелких стеклах которой пляшут и подмигивают солнечные зайчики, круглый балкон в торце второго этажа, с которого так весело было когда-то пускать мыльные пузыри, возя размокшим концом трубочки из газетного листа по куску мыла…

Две сосны, уходящие верхушками в небо, лохматые пионы – материнское увлечение, – наполняющие весь двор глубоким приторным запахом, старые полусгнившие качели в кустах смородины…

Ерунда! Чушь!

У нее нет времени на ностальгические переживания.

Александра нахмурилась и сцепила пальцы в замок. Что ж, она будет надеяться, что эта поездка не займет много времени.