Терапевт: (поворачиваясь к Маргарет) «Хорошо, Маргарет, ты слышала, что она сказала?»

Маргарет: «Да, я слышала... Но это ошеломило меня... и мне это очень нравится».

Терапевт: «Маргарет, ты ничего не хочешь сказать Мари?»

Маргарет: «О, о... ммм, дайте посмотрю... Хорошо, действительно, я хочу сказать тебе, что сейчас, когда ты говорила это, твое лицо было таким мягким и прекрасным. Я имею ввиду, что... мне действительно было очень приятно смотреть на тебя и слышать то, что ты говоришь, и в любое время, когда ты захочешь сказать что-нибудь подобное снова, мне всегда будет очень приятно тебя послушать».

Терапевт: «Мари, (поворачивается к ней), вы слышали, что она сказала?» (указывает на Маргарет) Мари: (негромко плача) «Да, я слышала».

Здесь терапевт начинает с того, что выясняет в деталях еще неизвестный шаблон «чтения мыслей». Он противодействует этой заданной обратной связи, сначала требуя, чтобы мать с помощью своей дочери выяснила, насколько точны ее представления. Мари сразу же противодействует этому. Терапевт замечает это и понимает, что здесь включается семейное правило, конкретное правило, согласно которому отношение матери к дочери (а в данном случае это правило, вероятно, относится и к другим членам семьи) не может быть выражено просто словами. Или, другими словами, употребляя термины, которые мы ввели, правило исключает канал вербального выражения для посланий, в которых содержится отношение.

Терапевт проводит работу с Мари, приободряя ее до тех пор, пока она не нарушает это устоявшееся семейное правило. Как только мать делает это, терапевт обращается к дочери и работает с ней, добиваясь, чтобы у нее появилась положительная обратная связь с Мари. Далее он расширяет это новое знание — способность вербально выражать свое отношение — и помогает и дочери нарушить правило. Затем он создает другую возможность для выражения посланий любви и внимания внутри семейной системы. Он догадывается, а затем находит подтверждение тому, что есть правило, запрещающее матери и дочери (и вполне вероятно другим членам семьи тоже) выражать свою любовь и внимание физически, но он находит другой канал для выражения внимания, которое было запрещено правилами.

Терапевт: «Вы знаете, у меня есть одно предчувствие. Мари, попробуйте представить себе, есть ли еще какой-либо способ, с помощью которого вы могли бы прямо сейчас выразить ваше отношение к Маргарет?» Мари: «Хмм, но я не вижу, как..., я ... нет ... яне могу».

Терапевт: «Хорошо, хотели бы вы научиться другому способу выражения вашего отношения к Маргарет?»

Мари: «Конечно, я сделаю это с большой охотой».

Терапевт: «Мари, я бы хотел, чтобы вы медленно подошли к Маргарет и мягко и нежно обняли и погладили ее».

Мари: «Что??? Это глупо; вещи, подобные этому... 0-0-0, то же самое я говорила и в прошлый раз (встает, пересекает комнату, подходит к Маргарет и медленно, поначалу, неуклюже, затем более грациозно обнимает ее)».

Терапевт: (поворачиваясь к Тиму) «А ты, Тим, что ты думаешь, глядя на все это?»

Тим: (очень удивленный) «О, я тоже хочу!»

Это хороший пример удачного терапевтического вмешательства, которое помогло членам семьи адекватно выразить свои чувства и внимание друг к другу. Терапевт помогает членам семьи стать конгруэнтными при выражении важных посланий. Как только это происходит, он немедленно обобщает это новое знание для того, чтобы включить другие каналы выражения отношения — другой выбор для гармоничного выражения — и других членов семьи.