Когда Лаура выпрямлялась, Дэниел поймал ее запястье.

— Посмотри на меня, — попросил он.

Лаура знала: взглянув ей в глаза, он поймет, что ее огорчает их договор. И все же она посмотрела на него.

В уголках его губ залегла горькая складка, но поцелуй его был сладок. Губы Дэниела оказались теплыми и нежными, они мгновенно разбудили в ней желание. Лаура присела на кровать — ноги не держали ее. Когда Дэниел наконец отпустил ее, Лауре пришлось сделать над собой усилие, чтобы выпрямиться.

Теперь в его глазах горел знакомый огонь.

— Можешь сомневаться в чем угодно, — проговорил он чуть хрипловатым голосом, — но никогда не сомневайся в одном: то, что происходит между нами, — настоящее. И ничто этого не изменит, Лаура. Ничто.

Она молча кивнула. И тотчас подумала: «А что происходит между нами, Дэниел? Как ты это называешь?»

Глядя в ее пылающее лицо, он добавил:

— А теперь иди. Если я не отпущу тебя сейчас, то в полдень мы еще будем в постели.

Больше всего на свете ей хотелось остаться в его постели, но Лаура заставила себя встать и пойти к двери. Она на секунду задержалась у порога, затем молча вышла.

Ночная гроза закончилась, и в доме царила тишина. Лаура на цыпочках бежала по длинному коридору, испытывая странное чувство: ей казалось, за ней наблюдают. Наконец она закрыла за собой дверь. Ее сердце бешено колотилось.

«Мне страшно оттого, что я чувствую себя виноватой?» — Девушка задала себе вопрос, ответ на который прекрасно знала.

Лаура понимала, что бессмысленно ложиться в постель всего лишь на несколько часов. Но она чувствовала, что ужасно устала, поэтому решила: что несколько часов сна все же лучше, чем ничего. Девушка вышла на середину гостиной, и вдруг какой-то отсвет привлек ее внимание.

В гостиной горела настольная лампа, которую Лаура не выключила перед уходом. И тут она заметила зеркало, лежавшее на журнальном столике.

Оно лежало полированной поверхностью вверх.

Кто-то побывал в ее комнате.

Не было ничего удивительного и в том, что он увидел юриста в джинсах и в свитере, хотя Алекс обычно «придерживался протокола», несмотря на свою любовь к причудливым галстукам. Впрочем, и в обстановке кабинета можно было заметить его стремление к независимости. Например, стоявшая на книжной полке раскрашенная статуэтка тасманийского дьявола. А также «диплом», свидетельствовавший о том, что Алекс Килбурн целуется лучше всех в старших классах.

Он сидел за компьютером. Пальцы его так и летали по клавишам. Взглянув на визитера, Алекс пробормотал:

— Подожди минутку.

— Это не мое дело? — спросил Дэниел.

Юрист проворчал:

— Твое. Чье же еще? Это иск за нарушение общественного порядка. Но его необязательно обсуждать сегодня. Суд состоится через несколько недель, и я хочу подготовиться. Посиди, сейчас закончу.

Дэниел кивнул и подошел к окну. Отсюда открывался прекрасный вид на Атланту. Хотя сейчас его меньше всего интересовали подобные красоты. Да он их и не замечал. Просто смотрел куда-то в пространство. Дэниел умел при необходимости обходиться несколькими часами сна, но после такой бурной ночи ему было не по себе. К тому же он беспокоился за Лауру. Так волновался, что не мог спокойно сидеть в кресле в ожидании, когда Алекс освободится.

Дэниел сунул руки в карманы черного кожаного пиджака и расправил плечи. Сейчас ему хотелось только одного: чтобы это проклятое дело наконец так или иначе завершилось. Его терпению приходил конец. И появилось тяжелое предчувствие, что времени осталось совсем немного. Почему? Возможно, потому, что убийца Питера до сих пор не найден — угрожающий фактор. Или потому, что Эмили в последнее время стала необычно покладистой? Это было не похоже на нее и вызывало беспокойство.