— Потому что тогда я попрошу разрешения проникнуть в святая святых.

Это ее удивило. Он намекал на то, что не хочет, чтобы Джереми смотрел, как он занимается любовью с вдовой своего кузена. Но Алекс никогда раньше не чувствовал никакого неудобства по поводу их отношений. Он всегда говорил с ней о Джереми легко, без всякого напряжения и раньше, и после того, как они стали любовниками. Но Джози решила не расспрашивать его, предпочитая не заглядывать слишком глубоко в чувства Алекса к ее умершему супругу.

— Пойдем со мной в сад, — снова предложил Алекс.

— Но у меня еще много работы…

— Твоя работа никуда не убежит, Джози, и никто, кроме тебя самой, не ждет, что ты будешь работать весь день без перерыва. — Алекс слез со стола и, взяв ее за руку, решительно повел к двери. — Ради твоего здоровья мы двадцать минут погуляем. Ты закончишь работу для Эмили позже. Никаких возражений.

Джози выдвинула последний аргумент:

— А у тебя разве нет работы?

Алекс, несколько лет назад получивший диплом юриста, был, по его собственному выражению, «в учениках» у адвоката семьи Килбурн, чтобы принять от него дела, как только старик уйдет на покой.

— В нашей конторе всего один клиент, разве ты забыла? — сказал Алекс, останавливаясь у двери и улыбаясь ей. — Семья Килбурн. А поскольку Престон Монтгомери просто обожал Питера, да к тому же он не в меру чувствителен для юриста — даже для старого юриста, — фирма «Кеннард, Монтгомери и Килбурн» закрылась на неделю. Единственное, что я должен сделать в рамках моих обязанностей, — зачитать семье завещание Питера после похорон.

— Тебе не следует говорить об этом в таком веселом тоне. — Джози чувствовала, что должна это сказать.

Алекс, все так же улыбаясь, слегка покачал головой:

— При столь близком знакомстве ты не можешь ожидать от меня строгого соблюдения приличий. Джози, я категорически отказываюсь горевать о человеке, который мне не нравился, или уважать его память, как будто смерть сделала из него святого. Я знаю, что он мой родственник, но я не горжусь этим родством. Он проводил время в вонючем мотеле с женщиной, пока его жена ездила в гости к родным, и это не в первый раз. Если ты хотела посмотреть, как я выражаю сочувствие, тебе надо было поехать в аэропорт, когда я встречал Кэрри сегодня утром. Вот ее мне действительно жаль.

Поскольку Джози ощущала то же самое, ей было трудно критиковать Алекса, но ее растили консервативные родители, и она не могла так легко переступить через условности.

— Мне тоже ее жаль, но…

— Но что? — Он вежливо ждал продолжения.

Джози неожиданно улыбнулась.

— Не обращай на меня внимания. Ты прав — смешно ждать соблюдения приличий от человека, который надевает шейный платок вместо галстука, отправляясь в адвокатскую контору с вековыми традициями.

Алекс подмигнул ей:

— Я вижу, ты начинаешь исправляться.

На душе у Джози стало весело. Она больше не сопротивлялась и позволила Алексу увести ее в сад. «Интересно, существует ли хоть что-нибудь, к чему он относится серьезно», — подумала она. Но его легкое восприятие жизни так часто поднимало ей настроение, что Джози редко сетовала на это. Да и ей просто хотелось выйти из дома хотя бы на несколько минут, пройтись по прохладному благоухающему саду, опираясь на надежную мужскую руку, и забыть об ужасной смерти другого человека — хотя бы ненадолго.

Утром во вторник Лауру ждали в полиции как хорошие, так и плохие новости. Как и следовало ожидать, отпечатков ее пальцев не обнаружили ни в комнате мотеля, в которой был убит Питер Килбурн, ни в его машине.