Конечно, придется вернуться в Москву на какое-то время, чтобы забрать свои личные вещи и перегнать машину в Питер. А остальным пусть занимаются юристы, Олег Иванович и… Михаил. Да-да, если он хочет, чтобы она была рядом с ним, придется для этого кое-что сделать. Не обязательно самому, конечно, можно поручить профессионалам, но у нее должна быть собственная крыша над головой, и как можно скорее. В идеале — студия на какой-нибудь набережной, подойдет и берег Финского залива.

Но об этом она еще подумает, а сейчас нужно докуривать сигарету и возвращаться в зал: концерт вот-вот начнется, и она обещала быть в ложе, а потом прийти в гримерку. Единственное, что меняется, — это сроки интервью. Теперь совершенно не обязательно брать его именно сегодня вечером, впереди у них сколько угодно времени.

На сцене тем временем Михаил старался произвести впечатление не столько на публику — она и так «завелась» при первых же аккордах его гитары, — сколько на эту красивую зеленоглазую женщину, которую он три дня тому назад даже не знал, и без которой теперь не мыслил себе дальнейшей жизни. Для него состояние, мягко говоря, нехарактерное: красивые женщины нравились ему не меньше, чем всем остальным, кроме того, очень нравились женщины умные. Один-единственный раз много лет назад судьба послала ему такое сочетание — и он тут же повел его обладательницу в загс. И ни разу впоследствии об этом не пожалел.

Конечно, у него были мимолетные связи, но, в отличие от своих собратьев по цеху, он терпеть не мог делать свою личную жизнь достоянием гласности. Довольно и того, что они раскапывали сами, то есть наполовину придумывали. С женой ему и в этом плане повезло: светскую жизнь она откровенно не любила, всевозможных «тусовок» избегала с необыкновенной изобретательностью, а фотографировать себя запретила раз и навсегда. Самыми любимыми часами для нее были те, когда она могла остаться одна и читать любимые книги, слушать музыку или смотреть видеофильмы из тщательно подобранной коллекции.

Безусловно, она знала о том, что муж не хранит ей стопроцентную верность, но придавала физическому факту измены минимальное значение. Ее это просто не интересовало. Вполне достаточно того, что муж дома — нормальный человек, а не «звезда», вполне способен большинство неполадок в быту устранить собственноручно, неподдельно интересуется ее делами и делами детей: сына и дочери. А она всю жизнь была редактором в издательстве, которое занималось выпуском классики, а когда необходимость в ее зарплате отпала, с наслаждением обосновалась дома. <style name="FontStyle46">И время от времени брала работу «для души», то есть доводила рукописи рекомендованных ей писателей «до ума».

Теперь дети выросли, дочь вышла замуж за француза и переехала в Марсель, где у ее мужа была крупная и процветающая фирма, сын закончил медицинский институт и теперь стажировался в Англии в респектабельной хирургической клинике. Об этом знали только родные и близкие, в прессу это не попадало. Супруги столько лет дружно держали «круговую оборону», что от них, похоже, отстали, сочтя совершенно неинтересной парой. Никаких скандалов, никаких фокусов избалованных детишек, никаких «порочащих связей». Тоска же зеленая!

А теперь вот — Валерия. На четверть века моложе него, на двадцать — его жены. И все равно, то же самое чувство, только сильнее и пронзительнее. Прав был поэт, обронивший когда-то: «О, как на склоне наших лет нежнее любим и суеверней». Наверное, знал по собственному опыту. Но такую женщину просто невозможно не любить. Конечно, она замужем, но сама сказала, что развод — дело ближайшего будущего. Он не удержался, спросил: почему? Она с милой, но отстраненной улыбкой ответила: «Не сошлись взглядами… на семейную жизнь».