– Пойду наберу 911, – сказал Майкл и побежал обрат­но к дому Мишель.

Кто-то его опередил: не успел он скрыться в доме, на улицу Вязов под вой сирены примчалась пожарная маши­на. К тому моменту, когда пожарные заполнили двор, в доме начали лопаться окна, и наружу хлынула тошнотвор­ная волна смрада от горящих резины, пластмассы, синте­тических паласов.

– В доме никого, – заверила Энджи пожарное началь­ство. – Ни души. Ни людей, ни животных. – Она дернула Билла за рукав. – Передашь Майклу, что мне пришлось срочно уехать. Нужно сообщить Джаде.

– О'кей. – Билл задумчиво взглянул на нее. – Слу­шай, а она не?..

– Нет! – твердо ответила Энджи. – Так и передай Майклу. Да, и не вздумай лезть в дом. Героизм в данном случае излишен.

ГЛАВА 66

Миссис Пэтель поджидала их у церкви. Всегда кроткая, как ягненок, сегодня она совсем притихла и только броса­ла пугливые взгляды на темнокожий народ вокруг.

– Не хотите ли вознести хвалу господу вместе с на­ми? – как можно любезнее обратилась к ней Джада. – Всевышний рад каждому в своем храме. – Чистая правда, только вряд ли миссис Пэтель разделит ее мнение. На чем, собственно, и строился этот этап плана А. До сих пор к плану Б прибегать не приходилось, и Джада надеялась, что удача и тут ей улыбнется.

– Я найду место где-нибудь в заднем ряду, – неуве­ренно пробормотала миссис Пэтель. – А может, во дворе подожду, на свежем воздухе. Обо мне не беспокойтесь.

Джада улыбнулась. Какое там беспокойство, дорогая!

– Да благословит вас господь, миссис Пэтель, – от души произнесла она. Даст бог – больше ей эту довольно милую даму не увидеть.

Прихожане стекались на службу, и большинство уже скрылись в полумраке церкви. Джада с малышкой на руках и старшими детьми по бокам прошла по проходу между ря­дами скамей, стараясь не пропустить ни одного знакомого лица и со всеми поздороваться. Каждый из собравшихся, сам не зная того, играл роль свидетеля.

Обнаружив свободные места, она устроилась на скамье с видом настолько смиренным и благочестивым, насколь­ко он может быть доступен поджигательнице домов. Пре­подобный Грант уже взошел на кафедру и шуршал подго­товленными для проповеди листами. Джада сложила на коленях руки, шикнула на Шавонну, чтобы вела себя как положено в храме божьем, и прикрыла глаза.

Боже всемогущий и милосердный! Я поступила очень, очень плохо, и я это понимаю, но не раскаиваюсь. Я не нару­шила заповеди и не причинила вреда живому существу. Мне казалось, что так будет справедливо. Прости мне, господи, все грехи, что я, по твоему разумению, совершила и отведи беду от моих бывших соседей и пожарных. Но если на то будет твоя воля, пусть дом сгорит дотла. Прошу тебя, не допусти, чтобы его потушили раньше времени. И помоги мне вернуть детей.

После первого гимна Джада бросила взгляд через про­ход на Сэмюэля Дамфриса. Тот сидел неподвижно, неот­рывно глядя на преподобного Гранта, – солидный, спо­койный, уверенный в себе. Кто бы мог заподозрить его в пособничестве похищению троих детей? Вот вам лишнее доказательство обманчивости внешности. Скольким же этот человек рискует ради нее… Джада снова закрыла глаза. Господи, не допусти, чтобы мои подруги и Сэмюэль Дамфрис из-за меня пострадали!

Объявили следующий гимн: «Господь – твой единст­венный кров». Джада улыбнулась про себя. В ту секунду, когда горящая спичка из ее руки упала на пол, она лиши­лась дома. Теперь и впрямь господь – ее единственный кров. Не знак ли это свыше? Не благословение ли всевыш­него? Джада не слишком верила в подобную мистику, но, услышав название следующего гимна – «Зажги факел во имя господа», – едва не ахнула в голос.