Изменить размер шрифта - +
В одном месте прямо посередине дороги расположилась весело подсвеченная аварийными огнями глыба размером с легковушку, пробившая силой удара дорожное покрытие: толстые куски бетона торчали наружу, ощетинившись ломаной арматурой. Не метеорит, но баллистический выброс из ударного кратера.

Еще одна задержка, на этот раз просто чтобы поглазеть, случилась в Вантадже, где шоссе пересекало реку Колумбия; здесь она была чуть ли не два километра шириной. Под мостом, там, где он дугой поднимался от воды рядом с восточным берегом, чтобы внизу могли проходить баржи, что-то происходило. На мачтах вокруг сияли слепящие прожекторы, и в создаваемом ими лоскутном освещении можно было различить, как с одной из барж выгружают что-то огромное и цилиндрическое.

Со всеми этими задержками они достигли городка Мозес-Лейк лишь к полуночи и там, вслед за большей частью транспортного потока, свернули с шоссе и двинулись по направлению к международному аэропорту округа Грант.

Так это место называлось официально. Когда, проснувшись наутро, Дюб вылез из палатки, которую делил с Генри, выпрямился и слегка огляделся вокруг, он тут же переименовал его в Новый Байконур. Оно было на той же широте, что и Байконур, и степь вокруг была точно такой же.

И, как некогда казахская степь, была населена кочевниками. Космическими переселенцами. По оценке Дюба, самое малое – тысяч десять.

Кочевье выглядело довольно упорядоченным. Прямо по дну высохшего озера были начерчены ровные белые линии – очевидно, с помощью оборудования для разметки стадионов. Они обозначали улицы и проспекты, и вновь прибывшие по большей части соблюдали эту разметку, когда ставили палатки. На равных промежутках друг от друга кучковались кабинки передвижных туалетов, хотя по запаху вокруг Дюб мог судить, что кое-кто пользовался выгребными ямами или просто орошал ближайший кустик.

Ближе к концу пути Генри немного его просветил. Раньше здесь была база ВВС, входившая в северную линию оборонительных сооружений, посредством которых Соединенные Штаты, возникни такая необходимость, намеревались противостоять коммунистической агрессии. Судя по четырехкилометровой взлетной полосе, одними лишь оборонительными намерениями дело не исчерпывалось. Полоса также входила в список резервных мест для посадки шаттлов, но так ни разу и не послужила в этом качестве. В любом случае аэродром несоизмеримо превосходил потребности городка размером с Мозес-Лейк и в последние десятилетия в основном использовался аэрокосмической индустрией для различных тренировок и испытаний. «Блю Ориджин» испытала здесь в 2005 году многоразовую ракету, запустив ее прямо с тягача, стоявшего на дне высохшего озера к западу от аэродрома, там, где сейчас вырос Новый Байконур и где Дюб брел по степи, надеясь выйти к источнику запаха жареного бекона.

Над головой его прошел огромный самолет без единого окна в фюзеляже, выпустил из брюха целую фалангу колес, величественно зашел на посадку над четырехкилометровой полосой и проехал ее всю до последнего метра. Транспортник.

Дюб вышел на широкий проспект, который вел к самому центру лагеря. Не было никаких сомнений, где этот центр находится и что собой представляет: бетонная площадка, которую все еще продолжали заливать участок за участком, и гроздь разнообразных кранов, торчащих, как заключил Дюб, точно посередине.

Краны были нужны, чтобы собирать ракету.

Огромную ракету.

Все более или менее складывалось одно к одному. Нет такого груза, который нельзя доставить баржами по реке Колумбия, а потом, тягачами – в Мозес-Лейк всего в нескольких километрах от нее. Нет таких самолетов, которые не могут сесть на четырехкилометровую полосу. Нет такого объекта, который нельзя изготовить на аэрокосмических производствах Сиэтла. А поскольку широта здесь такая же, как у Байконура, запуски к «Иззи» можно осуществлять по хорошо известным и, так сказать, натоптанным траекториям.

Быстрый переход