Елена сбилась с ног, покупая подарок. Знала, что в таких ситуациях имениннику вручается жутко дорогая бессмыслица. Объездила все художественные салоны и купила не ударяющую в грязь лицом картину. Пошла в парикмахерскую, приобрела расшитый блестками вечерний костюм.

День рождения проходил в понтовом местечке с фонтаном посередине. Доехали, поймав битые «Жигули», и охрана посмотрела на них с изумлением. Гости подплывали на «мерседесах», долго вынимались из них, сияя смокингами и голыми плечами. Потом торжественно несли и складывали в фонтан букеты, огромные и разряженные, как новогодние елки. Это были депутаты, министры, бизнесмены и звезды шоу-бизнеса. Со своей охапкой алых роз Елена чувствовала себя нищенкой на паперти. И, хотя знала половину присутствующих, потому что брала у них интервью, поняла, что они с Каравановым выглядят как дети из детского дома на кремлевской елке.

Возле фонтана стоял микрофон, и поздравляющие зачитывали адреса и стихи, исполняли песни под минусовку. Миронов, улыбаясь, пожал руки Елене и Караванову. И в глазах у него проскочило короткое, но уверенное знание о том, почему они оказались на этом приеме. Потом он занял место в центре стола, и к нему потоками потекли поздравители-просители. Только тут Елена поняла, что факт попадания на праздник и близость к телу Миронова – это, ох, какая крупная пайка; и половина присутствующих долго прогибалась, чтобы что-то ухватить с поздравления этого именинника, почти олигарха…

Это называлось «список рассылки». И ей было противно попасть в рассылку через постель. Но другой дороги туда у журналиста не было, разве что сидеть на кегебешном сливе информации или писать джинсу на конкретного хозяина.

Появился Егорычев с супругой. Она была моложава, улыбчива и ухожена. Такая среднеарифметическая жена богатого, отполированная массажистами и не тронутая руками мужа.

Елене даже показалось, что она рассматривает жену как соперницу, но, усмехнувшись, поняла, что ей все равно… да, ей приятно проводить время с Егорычевым, но она не влюблена в статного роскошного Егорычева. Она любит маленького растерянного полнеющего Караванова, который вместо того, чтобы знакомиться с нужными людьми, с идиотским выражением лица выковыривает креветки с огромного серебряного блюда, полного морских гадов.

Егорычев с супругой подошел, поцеловал Елене руку, представил ее жене как известную журналистку. Жена скользнула надменными глазами, поблескивающими от линз, и не выразила ни малейшего интереса. На Елене были «не те» шмотки; «не то», точнее, нулевое количество массажа, косметических процедур и часов в спортзале; «не те», хотя и привезенные Егорычевым, кольца… Елена была в ее понимании ровесницей без «знаковой» экипировки, а значит, неудачницей.

– Ну как тебе моя? – спросил Егорычев глазами.

– Суперкрасавица, – солгала Елена ответным взглядом.

И подумала про себя: «И чего эти несчастные бабенки так на ушах стоят, если их даже собственные мужья не трахают?»

На секунду представила, как все это облитое смокингами мужское население зала час трясется в машине, чтобы где-то на чужой загородной даче обцеловывать других женщин и шептать им на ухо другие слова… Это на секунду отвлекло ее от основной задачи. Но только на секунду.

– Как здорово, что нас сюда позвали, – мурлыкнула Елена, прислонившись к Караванову.

– Мне нравятся креветки. Никогда не ел таких крупных, – ответил он с набитым ртом.

– Сейчас отличный случай, чтоб подойти к Миронову и напомнить о квартире…

– Да ты что? Он мне ее пять лет тому назад обещал, – развел руками Караванов. – Меня небось сюда и позвали именно из-за того, что с квартирой кинули.