Белокурая. Давай.

Француз. Завтра?

Белокурая. Можно и сегодня. Хочешь пойти на презентацию?

Француз. Можно. Жене что-нибудь навру. А за тобой заехать или ты на машине?

Белокурая. Заехать.

Француз. Ты не думай, что я по каждой «аське» так срываюсь. Я на фотку твою среагировал. Смотрю и балдею. Интересно, а как у тебя с красотой душевной?

Белокурая. Все в комплекте.

Елена вытащила косметичку и начал краситься. Похоже, что этого Француза можно было взять на презентацию коньяков без особого ущерба для репутации. Она начала осторожно накладывать тени, что означало глобальную подготовку к встрече.

Француз. А так бывает?

Белокурая. Спорный вопрос в наше непростое время…

Француз. А какие времена были простыми?

Белокурая. До 91-го. Была мерзкая ясность.

Француз. Не было этого никогда.

Белокурая. У меня было!

Француз. Ты еще не все. Мне, конформисту, по фигу, кто у власти, мне и при Советах неплохо было.

Белокурая. Верю. Просто так у нас в МГИМО никто не поступал.

Француз. Жизнь одна и не стоит ставить ее в зависимость от кучки проходимцев, находящихся у власти… главное, соблюдать обрядность.

Белокурая. Мой отец коммунист, мой дед коммунист, но они учили меня, что врать нехорошо… И они не врали. Они верили в свое дело…

Француз. А мой дед – генерал НКВД. А папашка – полковник этой же организации. Они во все эти сказки о всеобщем благоденствии не верили…

Кисточка с тенями замерла у Елены в руках.

Белокурая. Плохо у тебя с генеалогическим древом. Сильно отмаливать надо…

Француз. Знаешь, сколько они за Россию надрывались?

Белокурая. В НКВД они за Россию надрывались?

Француз. Примитивно-школьные знания о НКВД как о исключительно карающей организации.

Белокурая. Я же сказала, что я журналист. С мемориалом работала, в архивах сидела… Набралась знаний об организации…

Француз. Господи, какая-то бабская логика!

Кровь бросилась Елене в лицо.

Белокурая. Думаю, что диалог исчерпал себя. Люди, не осознавшие преступлений своих предков, для меня не собеседники. Это все равно что говорить с немцем, который так и не пытался понять, что такое фашизм…

Француз. А нынешняя власть не меньшее преступление?

Елена перестала отвечать.

Француз. Власть любая преступна сама по себе по определению.

Француз. Неужели умная, образованная баба может городить такую чушь!

Француз. Истеричка! Дура!

Елена злобно отправила его в «игнор», после нажатия на эту кнопку сообщения от этого адресата поступать не могли: «Дипломат, блин! Пофлиртовала! Господи, чтоб я еще притронулась к этой идиотской „аське“! Другие знакомятся, влюбляются… а ко мне всплывает только определенный продукт!»

Она скучала на презентации, пыталась напиться, ничего не получилось. Приятельница отвезла ее домой по-темному. Приговаривая:

– Алкоголь вызывает кратковременное расширение сосудов и круга друзей…

Лида ночевать не вернулась, Караванов отпугивающе храпел. Она где-то читала, что громкий храп – это вытесненная агрессия против партнера. И даже замечала, что чем хуже становились их отношения, тем громче Караванов храпел…

Села к компьютеру, открыла недописанный на работе материал, машинально включила «аську». Писать текст не хотелось… Похоже, надо было отказаться от него, но главный хмурил кустистые брови и говорил: «Лена, сосредоточьтесь! Вы же знаете, что, кроме вас, никто это не поднимет. Все размельчат тему…»

Чтобы разогреть себя к тексту, начала читать политические новости.