– Нет, ничего не планируем. А вы с Эми?

– Только в Нью-Хемпшир съездим, ее стариков повидать.

Джо кивает.

– Слышал, Ронни рассказывал, в круиз едет? – спрашивает Томми.

– Да, звучит неплохо.

– Это да, – говорит Томми, о чем-то размышляя. – С тобой все хорошо, братишка?

– Со мной? Да, просто хочется уже дать ногам отдохнуть.

Томми молчит, глядя на Джо. Джо приподнимается на носках, переступает на месте. Он понимает, что доводит Томми этими плясками, но ничего поделать не может.

Пиво. Диван. Скоро.

– Что на тебя нашло утром во время учений? – спрашивает Томми.

– Не знаю, – отвечает Джо, качая головой. – Слишком я для всего этого стар.

Томми поджимает губы.

– Понял тебя. Пойду, разживусь еще одним хот-догом инфарктника. Есть хочешь?

– Нет, но хот-дог съем.

Когда Томми сворачивает за угол на Бруклин-авеню, стадион взрывается чудовищным ревом.

– Да! – говорит Фитци в телефон.

– Что там? – спрашивает Джо.

– Большому Папи засчитали двойной хоумран, а Педройе – за то, что отбил. «Сокс» ведут два-один.

– Да! – отвечает Джо, благодаря свою майку. – Какой иннинг?

– Конец шестого.

Джо чувствует себя пацаном, он кричит и бьет Фитци по раскрытой ладони, хотя кости у него ноют от боли в спине и ногах. Отлично. Джо надеется, что никогда не лишится этого мальчишки внутри, наивного духа, который всегда будет желать «Ред Сокс» победы, который всегда заглушит радостным воплем жалкие стенания стариковских ног Джо. Победа «Сокс» – это победа хороших ребят. Это все равно что победа Супермена над Лексом Лютором или нокаут, в который Рокки отправляет Аполло Крида.

Кажется, проходит сто лет, прежде чем возвращается Томми, несущий три горячие булочки, до отказа набитые сосисками, перцами и луком, пышущие паром, капающие жиром, и Фитци рассказывает ему про хоумран. Джо четырьмя чудовищными укусами, не прерываясь, приканчивает хот-дог и тут же начинает жалеть, что поторопился. Надо было получить удовольствие. Он глубоко дышит носом, глядя на хот-дог Фитци, съеденный лишь наполовину, и ощущает горячий прилив зависти и желания, с примесью несварения.

Фитци слизывает жир с пальцев и вытаскивает телефон.

– Твою мать.

– Что такое? – спрашивает Джо, вытирая руки о штаны.

– Куча дурных бросков. «Кардиналы» ведут четыре-два.

– Иннинг какой?

– Начало седьмого.

– Черт, – говорит Томми. – Ну, давайте, еще два пробега.

– Мои ноги дополнительных иннингов не выдержат, – отзывается Джо.

Пять лет назад он бы сказал «сердце» вместо «ног».

– Мы все еще в седьмом, – отвечает Томми.

Больше пробегов в этом иннинге не получается. Джо слышит, как вдалеке тридцать семь тысяч человек поют, как в караоке, «Милую Каролину». Слова затихают, а потом мчатся обратно в припеве. «Так славно, так славно, так славно», – вместе со всеми поет себе под нос Джо, чувствуя себя счастливее, чувствуя, что так он не совсем отрезан от всех.

Почти все. Теперь на улице нет никого, кроме полицейских и торговцев. Все остальные или на стадионе, или в барах, замерли, глядя на сложную игру. Если «Сокс» проиграют, серия закончится. Болельщики вывалятся со стадиона и из баров, повесив головы, разочарованные, со слегка разбитыми сердцами, но, наверное, не натворят ничего, чтобы оказаться звездами вечерних новостей. Болельщики в Бостоне страстные и верные, чуток бешеные, но удивительно не склонные к насилию. В Бостоне не бывает таких беспорядков, как в других городах, когда проигрывает любимая команда.