Говоря о причинах шельмования «Зари» и известного поэта, С.А. Венгеров указывал на желание травмированного стойкой непопулярностью Бердяева «обратить на себя внимание», «заставить читающую публику заговорить о себе»[35]. Обращает, однако, на себя внимание то, что сей зоил одно время сам сотрудничал в этой газете и был оттуда с позором изгнан. Именно это обстоятельство имело решающее значение, что и обыграл Надсон в стихотворной отповеди Бердяеву, написанной по горячим следам. Текст озаглавлен «Июль. Кругопев»:

            «Июль. Жара. Но, местию палимый,

            Не покидал он едкого пера,

            Казня врагов с враждой неумолимой.

            Июль. Жара!

            Был адский зной, но он строчил с утра…

            Певец, "Зарей", как сикофант гонимый,

            Он закричать уж был готов "ура",

            В свой пасквиль вливши яд неуловимый,

            О Аспид, о боец неумолимый,

            Усни, усни, июльским днем палимый.

            Июль. Жара».

Поясним: «Надсониада» была издана именно в июле. «Кругопев» – это придуманный Надсоном русский эквивалент зародившейся во Франции «твердой» поэтической формы рондо с повторяющимся рефреном. «Сикофант» есть шпион, доносчик, и такая аттестация Бердяева, по-видимому, напомнила о каких-то его неблаговидных поступках во время былого сотрудничества с газетой. Главное же то, что действия пасквилянта одушевляла низкая месть.

Забегая вперед, скажем, что Бердяев потом как будто раскается в содеянном и напишет на смерть Надсона прочувствованное стихотворение, имевшее целью, как он скажет, «хотя бы отчасти реабилитировать себя перед памятью покойного»[36]. Впрочем, С.А. Венгеров считает, что юдофоб Бердяев и каялся только в целях саморекламы[37]. В этой связи вызывает крайнее удивление апологетическая статья о нем, написанная научным сотрудником…Института иудаики (Киев) М. Рыбаковым[38]. Здесь сообщается, что сей Аспид, оказывается был, родным братом замечательного русского философа и убежденного юдофила Н.А. Бердяева; что «как демократ и просто честный человек, он не мог пройти мимо антисемитской вакханалии 1880 годов»; что в своей элегии «1885 году» (то есть писанной практически одновременно с «Надсониадой»!) он предавался, например, таким вот мечтам:

            «Я б унесся туда, где добро и любовь

            Прекратили раздоры людей,

            Из-за низких страстей проливающих кровь,

            Где бы стал моим братом еврей».

Если верить статье, то Бердяев называл дело Дрейфуса «ненавистным и мрачным», защищал от нападок «Нового времени» благотворителя Л.И. Бродского, называл погромщиков «вампирами русского народа» и клеймил их как насильников и убийц.