|
Стало быть, вы поняли всю серьезность ситуации? Так они добрались до меховых рядов. Себастьян окинул взглядом сотни метров собольих, куньих, лисьих, горностаевых, беличьих и даже волчьих шкур, которые распространяли резкий запах меха и танина. Он решил, что непременно вернется сюда со слугой. — По правде сказать, я прекрасно вижу, что грядет буря, но не представляю, какую роль вы мне уготовили. — Так вы предвидите бурю? — спросил Орлов, натягивая поводья лошади, чтобы остановиться. — Да, и она будет жестокой и страшной. Орлов выглядел потрясенным. — Вы, стало быть, прорицатель? В этот самый миг под навесом вдруг зашевелилась груда тряпья, выползла в пространство между рядами и направилась к всадникам. Из лохмотьев высунулась мертвенно-бледная рука с указующим костлявым пальцем. Старуха. — Кровь! Кровь! — закричала она, тыкая в сторону Орлова и Сен-Жермена. — Да спасет нас всех Господь! Ошеломленный Себастьян с недоумением смотрел на грязный ворох, копошившийся на земле. Конь Орлова встал на дыбы. — Прочь, дура! Торговцы, набежавшие со всех сторон, поволокли старуху в сторону, осыпая ударами, и она исчезла в нагромождении прилавков со шкурами, словно ее пожрали призраки русских зверей. Отыскать ее смог бы только архангел Михаил. — Просим прощения, господа, тут юродивая случайно оказалась. Кликуша! — вскричал какой-то торговец мехом, сопровождая свои слова коротким смешком, чтобы умерить гнев господ, непонятно как оказавшихся в этих местах. И чтобы спастись от хлыста, который в случае чего без разбора обрушился бы на головы купцов. — Поехали отсюда, — сказал Орлов. Всадники промчались рысью по набережным Москвы-реки, потом оказались на диких берегах ее притока Неглинной. За час они не обменялись ни единым словом. Орлов, натянув поводья, попридержал коня и обратился к своему спутнику: — Когда императрица умрет… Григорий осекся. Его остановил взгляд Себастьяна. — …дни великого князя будут сочтены, — закончил Сен-Жермен. Орлов покачал головой. — Этот… этот человек готов всю Россию отдать своему идолу! — отчаянно вскричал он. — Он ненавидит Россию! — Какому идолу? — Фридриху. Он просто влюблен в него. Уж не знаю, какая у них гнусная связь… Надо будет… Его надо будет уничтожить, стереть с лица земли. Орлов тяжело дышал. — Вы будете с нами? — спросил он. — Друг мой, — ответил Себастьян, — а с этой ночи и брат. — Он немного помолчал. — Мировой закон гласит, что небесные тела, которые не повинуются всеобщей гармонии, оказываются уничтожены. Только безумцы этому противятся. Когда они вернулись в особняк Орловых, навстречу им вышел Алексей. Он посмотрел на брата и его спутника, пытаясь угадать по их лицам, поладили они или нет. Определив без труда, что все-таки поладили, Алексей, улыбаясь, подошел ближе. — Но в чем же заключается обаяние Фридриха? — спросил Себастьян у Григория. — Чем он так привлек великого князя? Григорий Орлов пожал плечами. — Простите, но мне это совершенно не интересно. |
