Секунду спустя обе машины охватило пламя, и они рухнули на песок. Загремели взрывы – то взрывались ракеты, патроны, трассирующие пули; впечатление было такое, будто кому-то вдруг взбрело в голову устроить фейерверк.

– Ложись! – крикнул Чарли и провел в песке неглубокую борозду. Дженнифер ошеломленно уставилась на него.

По-видимому, она была в шоке. Чарли дернул женщину за ногу. Дженнифер упала на спину.

– Зажмурься и закрой лицо руками! И не шевелись!

Вдвоем с Мунго они набросали на Дженнифер песок, положили несколько камней, а затем принялись зарываться сами. Между тем уцелевший вертолет кружил над местом аварии. Чарли засыпал песком два вешмешка и автомат Калашникова, который они позаимствовали из похищенной машины. Интересно, подумалось ему, а что, если у ливийцев имеются инфракрасные датчики? По пустыне забегал луч прожектора, затем прозвучала пулеметная очередь. Чарли догадывался, что ливийцы палят вслепую, надеясь напугать беглецов, которые, возможно, каким-то чудом остались в живых. Вертолет спустился пониже; земля задрожала, песок полетел в разные стороны. Прожектор ударил прямо в глаза Чарли. Тот заставил себя не шелохнуться. Снова застрекотал пулемет, а затем вертолет описал круг над обломками двух других машин и двинулся на восток. Чарли сел, моргнул, выплюнул изо рта песок, потом помог встать Дженнифер. Мунго подобрал вещмешки и «Калашников», посмотрел на пламя, в котором догорал «хирундо» – на погребальный костер Хьюби Свитса.

– Пошли, – сказал Чарли.

Они направились на север, ориентируясь по звездам. На протяжении первого часа пути идти приходилось все время в гору, однако затем местность выровнялась; вдалеке замерцали огни, обозначавшие новое шоссе из Сабхи к водным резервуарам оазиса Тазирбу.

– Сколько до него? – Дженнифер имела в виду шоссе.

– Трудно сказать, – отозвался Чарли. – В пустыне расстояния всегда обманчивы. Сдается мне, миль восемь-десять.

Им осталось преодолеть всего лишь около мили, когда небо на востоке стало бледнеть, темно-синяя полоска на горизонте превратилась в зеленовато-желтую. Путники находились на дне уэда. Из темноты порой доносились крики ночных животных – то ли охотников, то ли жертв. Впрочем, чем светлее становилось небо, чем быстрее меркли звезды, тем тише становилось в пустыне. Какое-то время спустя они услышали рокот дизельного двигателя. Все правильно: ливийцы принимаются за работу рано поутру, днем пережидают жару, а вечером снова трудятся – до самого захода солнца.

– Если не найдем тени, мы тут зажаримся, – проговорил Мунго.

– Дорога, – произнес Чарли.

Мунго кивнул. Если им удастся отыскать заброшенный сарай или что-нибудь вроде того… В тот самый миг, когда над горизонтом поднялось солнце, они натолкнулись на стоявший на обочине самосвал с прицепом. Лобовое стекло кабины было разбито, на песке под задним мостом виднелась большая лужа масла, крышка капота отсутствовала, та же участь постигла и двигатель. Чарли огляделся по сторонам.

Полотно шоссе находилось в полной готовности к укладке асфальта; что касается проходчиков, они наверняка направились дальше. Самосвал мог послужить отличным укрытием как от солнца, так и от посторонних глаз; к тому же больше прятаться все равно было некуда. Алый шар солнца буквально взлетел над горизонтом. Воздух был сухим и горячим, пахло маслом и дизельным топливом. Над песком мерцало знойное марево, многочисленные камни и камешки словно уселись на свои собственные тени.

Лежа на песке под днищем грузовика, Чарли размышлял о фотографиях, которые Дауни делал в учебном лагере, вспоминал, как тот требовал от них записывать, сколько в тот или другой день потрачено денег и израсходовано патронов.