Изменить размер шрифта - +

– Ставлю пять тысяч песо, что жук к девяти тридцати доползет до мушки.

– А который час?

– Девять двадцать три.

– Пять штук… Сколько это будет в настоящих деньгах?

– Около двадцати баксов.

– Считай, что они мои. – Мунго напряг мышцы ноги, ибо почувствовал, что те вновь начинает сводить. Да, старость не радость…

Несколько минут спустя Свитс издал нечто вроде шипения. На дальнем конце плантации мелькнуло что-то белое, мелькнуло – и исчезло, будто ничего и не было. Свитс щелкнул предохранителем и перевел его в положение автоматической стрельбы.

– Где? – справился Мартин.

– Справа.

Их было пятеро – четверо вооруженных с ног до головы индейцев и высокий худой белый в белом же костюме, из-под которого виднелась бледно-розовая рубашка. Белая шляпа с широкими полями, темные очки… Компания выбралась из кустарника ярдах в пятидесяти слева от того места, которое наметил для себя Свитс. Разумеется, эта погрешность в вычислениях не имела ни малейшего значения. Колумбийцы – смуглые, широкоскулые, представители одного из четырехсот с хвостиком местных племен – устремились через поле.

Свитс ждал, что они вот-вот разбегутся в разные стороны, но так и не дождался. Индейцы, похоже, забыли, где находятся; они словно вышли на прогулку. Белый вел себя поосмотрительней: выждал минут пять и лишь затем присоединился к своим спутникам, покинув укрытие в тени деревьев.

– Думаешь, все? – спросил Свитс. – Только пятеро?

– Сдается мне, да. – Мунго привстал на колено, стряхнул жука и прицелился. Жук упал на траву, засучил всеми шестью лапками, будто продолжая куда-то ползти, и медленно закружился по часовой стрелке.

– Их пятеро, а нас двое, – проговорил Свитс. – Как бы нам угостить мерзавцев, чтобы оказаться на равных?

– Кто не успел, тот опоздал. Стреляй, и вся недолга. Церемониться нечего, сами напоролись.

– Мне нравится твоя решительность, – усмехнулся Свитс.

Четверо колумбийцев и белый преодолели ярдов двадцать. Белый сунул руку в карман пиджака, достал нож и принялся надрезать стебли, проверяя, поспел ли урожай; на хромированном лезвии заискрились блики солнечного света. Индейцы, утратив часть прежней беззаботности, настороженно оглядывались по сторонам. Свитс знал по опыту, что с началом перестрелки противники – те, кто уцелеет, – попадают на землю и поползут куда глаза глядят, продираясь сквозь заросли коки, столь густые, что быстро из них не выскользнуть.

– Ты первый, – сказал Хьюби. – Я буду на подхвате.

Мунго прижался щекой к пластиковому прикладу винтовки, поймал в прицел вторую от воротника пуговицу на розовой рубашке, обладатель которой, слегка подавшись вперед, рассматривал свежесрезанный лист коки. Мунго глубоко вздохнул, задержал дыхание, выдохнул половину набранного в грудь воздуха и три раза подряд нажал на курок. Человек в розовой рубашке круто развернулся, вскинул руки над головой, словно выражая готовность сдаться. Он выронил нож, который, прежде чем упасть в траву, сверкнул напоследок на солнце; на белом пиджаке проступило алое пятно. Мунго установил предохранитель на автоматическую стрельбу и залпом опустошил магазин, ведя огонь по-над землей. Белый повалился лицом в заросли коки. Колумбийцы не показывались.

Мартин вставил новый магазин, и тут у него над ухом рявкнул гранатомет Свитса. В том месте, куда угодила граната, наметилось какое-то движение. Внезапно из травы выскочил индеец. Он что-то закричал и бросился бежать. Мунго взял его на мушку, но выстрелить не успел, ибо именно в этот миг взорвалась граната. Бум! Колумбиец взлетел в воздух, словно подкинутый батутом.

Быстрый переход