Тут капитан принял важный вид и прервал его весьма строго:

– Шорт побери, мистер Миклем, я хотел бы знать, что вы имеете в виду, заявляя мне, будто я ошибаюсь, сэр, и упоминая о «брехливых собаках»? Вам следует понять, и запомнить, и твердо усвоить, что я ни разу в жизни не ошибался, разве что принимая вас за джентльмена, сэр.

– Не имел намерения оскорбить вас, капитан! Да и ваше дело блюсти порядок, а не заводить ссоры, – сказал муж закона и тихонько зашептал на ухо своему патрону:

– Он сварлив, словно старый шотландский террьер, что кидается на всякого, кто ни подойди. Но вот что я скажу вам, Сент‑Ронан: честное слово, по‑моему это тот самый мальчишка Тирл, против которого еще во времена вашего отца я поднимал дело за то, что они – с ним был еще один висельник – охотились на Спрингвелхедской пустоши.

– Верно, верно, Мик, – так же шепотом ответил ему лэрд. – Теперь благодаря вам мне становится понятно, почему он все время так не нравился мне. Я чувствовал, что это какой‑то проходимец. Ну, я выведу его на чистую воду, попомните мое слово!

– Тише, тише, погодите, Сент‑Ронан! Помалкивайте пока. Ведь я возбудил процесс по желанию вашего батюшки перед сессией суда, но только старый помощник шерифа оказался на стороне этого мальчишки, и некоторые судьи посчитали, что парни нечаянно забрели на пустошь. Поэтому добиться решения в нашу пользу не удалось. У вашего отца тогда разыгралась подагра, а мне не хотелось тревожить его. Я боялся, как бы их не оправдали вчистую, и предпочел отложить разбор дела. Так что, Сент‑Ронан, тут вам лучше действовать осторожно – в суд‑то их вызывали, да ведь не осудили же.

– А нельзя ли снова поднять дело? – спросил мистер Моубрей.

– Фью! Нет, теперь пиши пропало уж лет шесть‑семь, как оно прекращено за давностью. Да, Сент‑Ронан, это просто позор, что применение законов об охоте, которые остаются последней защитой помещиков о