Исмаэль еще раз посмотрел на зарю, занимавшуюся над лесом и утесами. Красивее зрелища он в жизни не видел. А потом он неторопливо растянулся рядом с Ирен на белом песке и сдался на милость усталости.

И не существовало силы, способной вырвать ребят из объятий этого сна. Даже гром небесный не разбудил бы их.

11. Лицо под маской

Проснувшись, Ирен прежде всего увидела черные непроницаемые глаза, настороженно уставившиеся на нее. Девочка дернулась, как от удара, и перепуганная чайка взмыла в воздух. Пробуждение одарило Ирен массой неприятных ощущений: губы пересохли и саднили, кожа горела и, казалось, вот-вот лопнет, тело болело при малейшем движении. Мышцы были словно ватными, а голова заполнена желеобразной массой. На девочку накатила волна тошноты, поднимаясь от желудка к горлу. Ирен попыталась сесть и лишь тогда сообразила, что огнем, пожиравшим кожу, точно кислота, было солнце. На губах выступила горечь. Мираж, напоминавший маленькую бухту среди скал, каруселью кружился перед глазами. Хуже, чем теперь, Ирен в жизни себя не чувствовала.

Она опять улеглась на песок и только тогда заметила рядом Исмаэля. Если бы не прерывистое дыхание, Ирен могла бы поклясться, что юноша мертв. Она протерла глаза и приложила израненную руку к шее друга. Пульс бился. Ирен погладила Исмаэля по щеке, и вскоре паренек открыл глаза. Солнце на миг ослепило его.

— Ты ужасно выглядишь… — пробормотал он, с трудом улыбнувшись.

— Ты еще себя не видел, — ответила девочка.

Как потерпевшие кораблекрушение, которых буря выбросила на берег, они встали, пошатываясь, и побрели в тень, укрывшись среди утесов под останками поваленного дерева. Чайка, сторожившая сон ребят, вновь заняла свой пост на песке, не удовлетворив полностью птичье любопытство.

— Как ты думаешь, сколько времени? — поинтересовалась Ирен, стараясь унять пульсирующую боль, долбившую виски при каждом слове.

Исмаэль показал ей свои часы: под стеклом плескалась вода, и оторвавшаяся секундная стрелка напоминала окаменевшего угря в аквариуме. Юноша прикрыл глаза обеими руками и посмотрел на солнце.

— За полдень.

— Сколько же мы спали? — спросила девочка.

— Недостаточно, — отозвался Исмаэль. — Я мог бы проспать неделю кряду.

— Сейчас не время отсыпаться, — напомнила Ирен.

Юноша кивнул и принялся разглядывать утесы в поисках приемлемого выхода.

— Выбраться отсюда будет непросто. Я приплывал в бухту только по морю… — начал он.

— А что находится за утесами?

— Лес, по которому мы вчера бежали.

— И чего же мы ждем?

Исмаэль снова окинул взором скалы. Перед ними стеной стояли каменные джунгли с неровным зазубренным контуром. Подъем на эти скалы займет немало времени, не говоря о массе возможностей познакомиться с законом всемирного тяготения и проломить себе череп. Юноша живо представил, как яйцо вдребезги разбивается об пол. «Изумительный конец», — подумал он.

— Лазить умеешь? — спросил Исмаэль.

Ирен пожала плечами. Юноша посмотрел на ее ноги, босые, облепленные песком: белая нежная кожа на руках и ногах, и никакой защиты.

— Я занималась физкультурой в школе и лучше всех взбиралась по канату, — сказала Ирен. — Наверное, это одно и то же.

Исмаэль тяжело вздохнул. Их неприятности далеко не закончились.

На миг Симоне Совель снова стало восемь лет. Вновь перед глазами замерцали серебристо-медные огоньки, над которыми расцветали акварельные завитки голубоватого дыма. Она снова почуяла тягучий аромат горячего воска и услышала хор приглушенных голосов в темноте. И вновь ей пригрезился невидимый танец сотен горящих пасхалов в зачарованном сказочном дворце, пленявшем ее воображение в детстве — в старинной церкви Сен-Этьен.