Доменико, стоя у окна смотрел вслед домине Петре. Даже издалека было видно, что девушка фонтанирует энергией. Может, ей в самом деле удастся переубедить Валерия.

— Брат этой девочки не станет помогать освободить Диего, — голос домины Евы раздался неожиданно. Визит Петры девушка пережидала в соседней комнате.

— Плевать, — мотнул головой Доменико. — Она напомнила мне о том, что я эквит. А эквиты не предают друзей. Если Валерий откажется помогать, мы сделаем все то же самое и без него. Иначе я просто не представляю, как буду потом смотреть себе в глаза в зеркале.

— Диего справится, — уверенно отрезала Ева. — Нужно только ему помочь.

Вечером в домус, в котором обосновался Доменико со своими людьми явился Валерий собственной персоной. Не один, в сопровождении четырех контуберний крепких парней. Доменико, сначала воспринявший появление приятеля как хороший знак быстро понял свою ошибку.

— Дружище, ко мне сегодня заявилась Петра с очередным дурацким прожектом по освобождению этого вашего лейтенанта. Она утверждает, что этот прожект — твоих рук дело. Откровенно говоря, я разочарован! Ну ладно она, девчонка, у которой до сих пор в голове ветер играет. Но ты-то! Взрослый мужчина. Ты в ответе за тысячи людей. И готов наплевать на эту ответственность в угоду своим чувствам? Неужели ты не понимаешь, что даже если вам удастся воплотить в жизнь ваш безумный план, гражданская война выйдет на новый виток? Ты готов заплатить тысячами жизней только за то, чтобы твой приятель, который рано или поздно все равно найдет свою пулю, прожил на несколько дней подольше? Я понимаю, что вы дружны. Но взгляни на него отстраненно. Диего одержим. Он не контролирует себя, его ненависть так велика, что он готов положить на алтарь своей мести любое количество людей. Невинных людей. И ты готов ему в этом потакать?

— А мне тоже плевать, — вдруг вызверился Доменико. — Где были все эти люди, когда их очищали? Они только и могли, что прятаться и умолять, чтобы их не тронули. Единицы пытались сделать хоть что-то. И то, что сейчас им предлагают перемирие, это заслуга в большей степени именно Диего. Именно благодаря ему чистым показали, что они могут получить удар в ответ на свои деяния. Ты прости, Валерий, но ты не видел, что творилось в Памплоне. — Доменико вскочил и начал ходить по комнате из угла в угол. — Я говорил с людьми в Бургосе — основная волна геноцида вас просто миновала. До вас дошли отголоски. А я видел — сам видел, лично, что чистые делали с людьми. Поверь мне, с таким мириться нельзя. И знаешь, я уверен, что если мы продадим Диего, перемирие надолго не затянется. Сейчас в Риме сидят не те люди, с которыми можно договориться, особенно имея слабые позиции. Власти метрополии, чистые, не держат слово. Это если смотреть с позиции выгоды, на которой ты так замечательно сконцентрировался. Но я тебе другое скажу: я еще не забыл, из какого я рода. И я не запятнаю себя предательством, даже если это вовсе не будет выгодно.

Валерий, молча наблюдавший за метаниями приятеля, огорченно покачал головой.

— Этот парень ухитрился даже тебе задурить голову. Ну ладно. Раз уж я остался один, кто не лишился разума, придется мне побыть тем, кто удержит нас всех от катастрофы. Мои парни сейчас заберут все стреляющее у твоих. Заодно я забираю динамит. Не вскидывайся так, я тебе только добра желаю, — поднял руку Валерий. — Обязуюсь вернуть все сразу же после казни.