|
А ведь поначалу она боялась даже прикоснуться к нему, не говоря уж о том, чтобы проявлять какую-то инициативу. - Положи руки мне на грудь, - приказал он, задыхаясь, и перевернул ее так, что она оказалась над ним. - Дотронься до меня. Я прошу тебя, дотронься. Безропотно подчиняясь, Рэна осторожно прикоснулась к его груди. Она почувствовала, как под ее ладонью колотится его сердце. Только один раз за всю ночь гармония между любовниками была нарушена - когда Трент потянулся к тумбочке возле кровати, чтобы включить лампу. - Нет! - закричала Рэна и рывком натянула на себя одеяло. Трент опешил: - Я только хотел посмотреть на тебя. - Нет, прошу тебя. Если хочешь, чтобы я осталась, не зажигай свет. - Не понимаю. Трент действительно не понимал, в чем дело. Минуту назад она была готова к любым безумствам, а теперь испугалась включенной лампочки. Трент обнял ее. - Ты красива. Я это чувствую, и мне очень хочется взглянуть на тебя при свете. Рэна уткнулась лицом в его грудь. - Умоляю тебя, не надо. Мне больше нравится, когда темно. Она знала, что копна ее растрепавшихся волос выглядит сейчас так же, как на многих ее фотографиях в журналах. Хотя она и набрала пару лишних килограммов, ее вполне можно было связать с образом, запечатленным фотографами. К тому же Рэна была настолько неосмотрительна, что оставила очки в холле. Зачем омрачать этот дивный вечер? Трент любил ее такой, какой знал, и ему было наплевать на ее внешность. Стоит ли ставить под угрозу их отношения и допускать, чтобы правда открылась ему именно сейчас? Ncnpwemmn вздохнув, Трент смирился. Позже он даже нашел это маленькое недоразумение забавным: - Я и не предполагал, что ты настолько застенчива. "Если бы ты побывал за кулисами показа мод, ты был бы обо мне другого мнения”, - подумала девушка. Надменно вскинув голову, гордые манекенщицы уверенно дефилировали по подиуму. Кто бы мог узнать в этих неприступных красавицах суетящихся в раздевалках полуобнаженных девиц? Рэну же всегда окружал многочисленный персонал, готовя ее к следующему выходу; на ее долю оставался лишь труд менять шляпку или серьги. Чужие руки одевали и раздевали ее, наверное, столько же раз, сколько ей доводилось проделывать это самостоятельно. Стесняться собственной наготы, работая с дизайнерами, фотографами и портными, было едва ли возможно. К тому же их прикосновения носили чисто утилитарный характер, в их отношениях не было места эмоциям, и Рэна быстро научилась не обращать на это никакого внимания. Ее мать вообще не придавала значения подобным мелочам. |
