Но он все равно собирался выжить.

Назло всем.

В двенадцать ему впервые ненадолго улыбнулась удача. В дет. дом приехала делегация в составе которой был и известный магнат. Он тут же решил использовать “овощ” в своих целях. Определил в отличную клинику, в палату по размером большую, нежели многие квартиры. Примерно раз в месяц приходил с прессой, дарил подарки и, вероятно, очень успешно уходил от налогов.

Так изменилась его жизнь.

Его вкусно кормили, с ним общались улыбчивые психологи, частенько заходили другие пациенты. Кто-то смертельно больной, другие – недавно кого-то потерявшие. Он, не будучи способным говорить, хорошо умел слушать.

Но, тем не менее, единственным его другом оставалась музыка. Он слушал её все время. Когда ел, когда читал, даже когда кто-нибудь выговаривался ему в очередной раз.

В шестнадцать ему поставили отличный ноутбук со специальным софтом. Теперь он мог общаться. Он печатал, ноутбук говорил. Посетителей сразу убавилось. Остались лишь усталые, но улыбчивые санитары.

Тогда он начал писать. Нет, не книги или картины – а музыку. Надо ли говорить, что магнат приложил все усилия, чтобы парализованный музыкант под его опекой стал медиа-звездой.

К восемнадцати, его музыку ежедневно скачивали сотни тысяч людей. Деньги ему были не нужны и ими с радостью распоряжался магнат. Говорил, что на благотворительность. Но вряд ли.

Все изменилось в тот день. Он лежал в постели, впрочем – не чувствовал этого. Правой рукой, он повернул собственную голову к окну. Там, у подножия холма вдалеке сверкали огни города.

– Не спишь? – прозвучало совсем рядом.

Он повернул голову обратно. От этого новых посетителей всегда передергивало, впрочем, не этого мужчину. Лет сорока, может больше, с волевым подбородком и ясным, светлым взглядом.

– Вы кто? – спросил механический голос. – Кто вас сюда впустил?

Он терпеть не мог, когда к нему заходили без стука. Так он чувствовал себя еще более беспомощным.

– О, не переживай, я здесь работаю, – мужчина сел на край огромной кровати. Это раздражало еще больше. – Мы не виделись – я с седьмого этажа.

– Отдел нейрохирургии?

– И био инженерии.

Таких санитары называли “Франкенштейнами”. Интересно, что потребовалось одному из ученых от простого калеки. Просто, немного известного.

– А так же я местный главный врач, – белоснежная улыбка тоже не радовала. – доктор Павел Коваль.

Павел протянул руку. Он её пожал.

– Сильное рукопожатие, – пробурчал врач, слегка разминая ладонь.

Он мысленно улыбнулся. Когда ты все, абсолютно все делаешь только лишь одной конечностью – она развивается намного сильнее, нежели у других. Что-то вроде особо чуткого слуха у слепых.

– Пожалуйста, к делу, – произнес механический голос. – Я не очень большой фанат… светских бесед.

Надо было сказать, что и особым фанатом людей он тоже не был. Тяжелое детство и все такое.

– Совсем как мне и говорили, – белая улыбка могла поспорить даже со столь же белыми стенами. – У меня к тебе есть предложение.

– Простите, я пока не думал о жизни женатого человека. Плюс, вы не в моем вкусе.

Дурацкие шутки всегда были его защитным механизмом. Они отталкивали людей лучше, чем все остальное. Никто не любит, когда кто-то глпупо и неумело шутит. Впрочем, врач рассмеялся.

Он хотел, чтобы Павел поскорее ушел. Ему еще нужно было дописывать сет для нового релиза.