— Спасибо. У вас удивительная память.

— У меня? — Врач усмехнулся с налетом мрачности. — Это профессиональное. Зубы, прикусы, пломбы. Уже во сне снятся.

— Тем не менее.

— Пожалуйста. Не за что.

— Последний вопрос, — Волин постучал пальцем по карте девушки. — Эта девушка лечилась платно?

— Да, — врач кивнул. — Платно. Мы не лечим пародонтоз в некоммерческих отделениях. У нас все-таки не районная поликлиника, а институт. Только если попадаются любопытные случаи, сопровождающиеся пародонтозом.

— Лечение дорогое?

— Для кого как. Для учителя или библиотекаря, конечно.

— Спасибо. Это все, что меня интересовало, — Волин протянул руку.

— Да ради бога, — пробормотал хозяин кабинета, отвечая на рукопожатие. — Но настроение вы мне испортили безнадежно. Волин не нашелся, что на это сказать.

Вечеринка удалась. Честно говоря, Маринка думала, что будет хуже. Банковские празднества ассоциировались у нее с дешевыми плебейско-барскими замашками, с поведением «как в лучших домах», с шампанским — залпом, на выдохе, и икрой — ложками, братцы, ложками. С тарталетками — килограммами и хорошей водкой — но рекой, до нажора. Музыку — на всю. А ну, подать сюда тазик оливье, я буду падать в него мордой. «Как жизнь, Вася?» — «Удалась». Лососины!!! Ло-со-си-ны!!! Что-то такое из отечественных кинофильмов, изображающих разудалый нэповский угар. Нет. Было весело. Никто не потрясал бумажниками и не швырял в воздух крупные купюры. Посидели, выпили, закусили. Очень просто, по-домашнему, но с небольшой коррекцией в сторону сегодняшних финансовых перемен. Картошка, котлетки «по-киевски», салатики, колбаска, горы фруктов, зелени и море выпивки. Коммерческий директор, веселый, бородатый, довольно молодой и обаятельный мужик, одетый — подумать только! — в свитер и джинсы, играл на гитаре и душевно, с накатывающей ностальгией, пел каэспэшные песни. Кое-кто подтягивал. Маринка в том числе. Забавно, она-то думала, что «фрегат давным-давно утонул», ан нет, плывет еще, родимый, плывет. Застолье времен «кухонных» семидесятых, перенесенное вдруг в конец девяностых.

— Ну как тебе? Мишка наклонился к ней. Он нетвердо улыбался. Выпито было уже изрядно, даже для стойкого Мишки. Маринка улыбнулась в ответ:

— Здорово. Я боялась, что будет по 35 prime›шло.

— Вот поэтому многие и решили обойтись без жен, — Мишка мотнул головой в сторону директората. — Женщины, понимаешь, выходят замуж за банкиров, а не за каэспэшников с физтеха. Банкирши, — он засмеялся тихо. — Высший свет, блин. Понимаешь?

— Да, — кивнула Маринка. — Но действительно странно. Директор банка, поющий Визбора. По сегодняшним меркам это нонсенс.

— Просто он уже настолько богат, что может позволить себе быть тем, кем хочется, — тихо сообщил Мишка. — Ты бы посмотрела на него пару лет назад. Еще шампанского?

— «Он утром проснулся, достал сигарету и комнату видел сквозь сон, — пел тем временем бородач. — Губною помадой на старой газете записан ее телефон…»

— Знаешь, у меня сумасшедшая идея, — прошептал нетвердо Мишка. — Полетели на юг, а? Прямо сейчас. Возьмем такси и в аэропорт. Сядем в самолет, два часа — и мы в Крыму.