– Гейб, – она положила руки ему на плечи, – неужели ты действительно полагаешь, что сможешь послать своего ребенка, совсем маленького, в интернат, доверив его драгоценную жизнь незнакомым людям? Ты будешь спокойно спать после этого? Не лучше ли самим заботиться о нем?

Лицо Гейба стало белым как мел.

– О боже!

– Ты обязательно полюбишь нашего ребенка, – уверенно произнесла она.

Гейб покачал головой.

– Нет. Но в одном ты права. Я никуда не отошлю малыша. Это все, что я могу. А любить его будешь ты одна.

– Хорошо, Гейб. Хорошо. Пусть будет так.

Скрепя сердце Джесс решила уступить. Ее потрясла глубина чувств мужа. Гейб наделен редкостным даром любить так сильно и самоотверженно, что потеря тех, кого он любил, едва не убила его. Но он нашел в себе силы признаться Джесс в любви, и его мужество смирило ее. Это же самое мужество даст ему силы открыть свое сердце и их ребенку. Джесс не сомневалась, что как только Гейб увидит младенца, он поймет, как сильно ошибался.

– Джесс. – Снова взяв ее лицо в ладони, Гейб поцелуями стер капли дождя с ее губ. – Если ты опять оставишь меня, я за себя не ручаюсь.

Она засмеялась. Дождь кончился, и из-за туч снова выглянуло солнце. Гейб встал и помог подняться Джесс.

– Пойдем, тебе надо обсохнуть. Мы не можем рисковать твоим здоровьем.

И она увидела, как его взгляд опустился ей на живот.

Переплетая свои пальцы с его пальцами, она улыбнулась. Бедный, бедный Гейбриел, привыкший всегда поступать по-своему! Он, видно, еще не понял, что неудобная жена собирается сделать его жизнь еще более непредсказуемой…

* * *

Джесс ошиблась. Ее муж не полюбил их ребенка с первого взгляда.

Гейб полюбил Рейфиела Майкла Дюмона уже на восьмом месяце ее беременности.

Улыбаясь воспоминаниям о том, с каким трепетом Гейб впервые взял на руки их малыша, Джесс разрезала пополам бутерброд с арахисовым маслом и протянула половину мальчику, подпрыгивающему от нетерпения.

– Держи, мой сладенький.

– А папе?

Этот вопрос сопровождал каждый прием пищи их трехлетнего сына. Гейб уже привык, что его кормят в странное для взрослого время.

– Папа в кабинете.

– Я знаю.

И малыш убежал.

Поставив на поднос две чашки кофе и горячий шоколад для Рейфа, она медленно пошла за ним. В кабинете ее сын стоял около дивана, где сидел Гейбриел, и смеялся тому, что говорил отец, но в глазах мужа Джесс не увидела веселья. Вместо него была такая ранимость, что ее сердце сжалось. Она знала, что так будет всегда. И неважно, признает он это или нет, но именно поэтому он лучший в мире мужчина и замечательный отец.

Откусив бутерброд, который принес сын, Гейб взъерошил его темно-рыжие волосы. Рейф подпрыгнул, залез на диван и уселся рядом с отцом. Гейб редко говорил о своей любви к сыну, но слова Рейфу и не были нужны.

Он и так твердо знал, что папа с мамой его очень любят.

Джесс поставила поднос на журнальный столик и села рядом с Гейбом.

– Мы тебе мешаем?

– Каждый день. Для работы совсем не остается времени.

Рассмеявшись, Джесс обняла его за талию, а он ее за плечи.

– Вот и чудесно. Тебе было бы скучно без нас.

Его рука напряглась, и Джесс поняла, что он хочет сказать. Как и их сын, она знала, что любима, любима так сильно, что стала самой большой слабостью Гейба.

– Думаю, нам пора собираться на конную прогулку, – сказала она, когда Рейф доел и убежал.

– Он слишком мал.

– А сам-то ты когда научился ездить верхом?

Гейб помолчал немного, а затем сказал:

– Хорошо.