– Я же просил: кулаки и рукоятки, – вздохнул Конан. – Шарак, как ты себя чувствуешь?

    – Спасибо, намного лучше. Ясбет здесь?

    Конан покачал головой.

    – Ничего. Мы подождем, пока ее доставят сюда.

    – А потом – за Джандаром, – прошептал Шарак, и Конан словно эхо откликнулся:

    – За Джандаром.

    Тамур все не мог успокоиться и обиженно повторил:

    – Они же сопротивлялись. Да их там полно. Управятся.

    Никто даже не посмотрел на него. Тогда гирканиец продолжил:

    – Слушайте, я тут спустился на палубу к гребцам, ну, чтобы посмотреть, не спрятался ли кто-нибудь из этих водяных крыс среди рабов. И знаете, кого я там нашел? Байана. Ну, того самого, с другого корабля. Сидит себе, закованный, как и все другие гребцы.

    Запрокинув голову, Тамур громко засмеялся, словно только что рассказал приятелям забавнейшую историю.

    Конан удивленно поднял брови. Байан здесь? В цепях?

    – Приведи его сюда, Тамур! Быстро! – рявкнул киммериец так, что гирканийца как ветром сдуло в люк.

    – Акеба, свяжи ты этих, – Конан кивнул головой в сторону зашевелившихся офицеров, – чтобы больше не волноваться из-за них.

    Подгоняя острием меча, Конан заставил капитана лечь на палубу. Задыхаясь от гнева, моряк подчинился.

    К тому моменту, когда офицеры (один из которых так пока и не пришел в сознание) были крепко связаны, Тамур вернулся, ведя за собой Байана. Тот стоял, закованный в кандалы, опустив голову, и исподлобья глядел на Конана.

    Киммериец передвинул скамью и сел, на нее. Свет от лампы отразился в клинке его меча.

    – Ну, и как ты здесь оказался, Байан?

    – Я пошел погулять по берегу и заблудился, – пробормотал матрос, – а этот мерзавец схватил меня. Среди моряков есть неписаный закон… а они приковали меня к веслу и еще отходили хлыстом, когда я возмутился.

    – Что случилось на «Танцующей»? Я не верю, что ты просто пошел погулять.

    Байан переступил с ноги на ногу, звякнув цепями, но ничего не ответил.

    – Что ж, наверное, придется попросить Акебу, чтобы он подогрел для тебя кое-какие из его железяк. Тогда ты, наверное, заговоришь.

    От неожиданности Акеба заморгал, но, сообразив, в чем дело, состроил страшную злобную рожу.

    – И говорить будешь только правду, – продолжал Конан. – Этот старик – колдун. Он видит, говорит человек правду или лжет. – Киммериец внимательно, словно изучая, посмотрел на лезвие своего клинка: – За первую ложь – рука. Потом нога. Потом… Интересно, сколько раз ты сможешь солгать? Раза четыре, я думаю, никак не больше.

    Еще мгновение Байан моргал, словно парализованный, а затем слова посыпались из него одно за другим.

    – На наш корабль пришел человек. Человек с желтой кожей, одетый в черное. А взгляд! Казалось, от этого взгляда сердце остановится. С ним была твоя… эта женщина. Он предложил сто золотых монет за быстрое возвращение в Аграпур. Сказал, что галера повреждена и что «Танцующая в волнах» – быстрее. Он даже не отрицал, что подкупает нас, предлагая отказаться от другого договора.