– Слушай, – обратился трактирщик к киммерийцу, – а тебе работа не нужна? Место, занятое этим мешком мяса, ты освободил себе сам. Серебряная монета в день. Плюс комната, еда, выпивка и любая девочка на выбор, если она в этот момент не с клиентом. Мое имя – Манилик. А как зовут тебя?

    – Я не намерен становиться вышибалой, – сухо ответил Конан. – А теперь выкладывай, что тебе известно об Эмилио.

    Манилик мгновение колебался, а затем натянуто засмеялся:

    – Похоже, ты и вправду знаешь его. Просто я умею держать язык за зубами. Ты ведь меня понимаешь? Сболтнешь что-нибудь лишнее, а потом и без языка остаться недолго. А я свой язык не на помойке нашел.

    – Можешь высунуть его. Где Эмилио?

    – Знаешь, чужестранец, это ведь проблема… нет, я все понял, я знаю кое-что об Эмилио, – заверещал трактирщик, увидев, как поднимается над стойкой тяжеленный кулак, – знаю, но очень мало. И потом, я его уже три дня не видел.

    – Три дня, – пробормотал Конан. Никто из встреченных им не видел Эмилио позже, чем три дня назад. – Этот идиот наверняка развлекается со своей чертовой Давинией.

    – Давиния? – в голосе трактирщика послышалось удивление. – Если ты знаешь о ней, то, может быть, знаешь и… – Он затрясся от нервного смеха под холодным взглядом Конана.

    – А что тебе известно о Давинии, Манилик?

    Трактирщик вздрогнул от того, как спокойно был задан вопрос. Это спокойствие напоминало покой могилы. Может быть, его собственной. Поэтому он не торопился с ответом. Слова срывались с его губ редко, как капли воды в пересохшем источнике.

    – Она – любовница генерала Мундара Хана, вар… э-э, чужестранец. Опасная женщина для Эмилио. Он ей нужен даже не как мужик. Эта стерва хочет использовать его для каких-то своих целей. Она появилась в Аграпуре года два назад, с караваном какого-то заезжего торговца слоновой костью. Торговец уехал, а она осталась. Осталась в доме мелкого перекупщика драгоценностей. Потом она несколько раз меняла мужиков с большой пользой для себя. Сначала – средней руки торговец коврами, затем третий в городе судовладелец, а теперь – Мундар Хан, двоюродный брат короля Йилдиза. Мог бы быть принцем, не будь его мать наложницей в гареме.

    Слова слышались все реже и реже. Наконец Манилик совсем замолчал. Его рот перекосила гримаса боли, оттого что ему пришлось задаром выдавать то, что в другой ситуации он бы выгодно продал.

    Конан нагло соврал, рассмеявшись и поинтересовавшись:

    – Ты и дальше будешь мне рассказывать то, о чем болтают на каждом углу? Я уже слышал, как кабацкие девки обсуждали, сможет ли Давиния перебраться в постель к самому Йилдизу.

    – Я и не знал, что это так хорошо известно, – оправдываясь, забормотал трактирщик, – тогда Эмилио следует побыстрее исчезнуть отсюда. Слухи скоро дойдут до генерала, и тогда твоему приятелю не поздоровится. Только пусть сначала с долгами рассчитается. Он тут что-то молол про золотишко, которое собирался подзаработать на каком-то деле. Если увидишь его и если ты действительно друг коринфийцу – предупреди его, что Нарксес-замориец очень злится на него и собирается либо получить обратно долг, либо всадить Эмилио нож в ребра. Только не проговорись, что это я предупредил тебя и твоего дружка. Мне вовсе не улыбается, чтобы замориец явился по мою душу прежде, чем Эмилио отправит его на тот свет.

    Манилик нервно облизнул губы.