Вельдан. Ненавижу эту женщину! Какое право имеет она сидеть, болтать и смеяться с этой чужачкой? Какое право имела она не погибнуть в таком чудовищном оползне? Как ей удалось выжить? Это нечестно! Какое право имеет она жить, если Мельнит мертва ? Ненавижу эту женщину за то, что она жива.

Элион без сил опустился на землю, потрясенный собственной жестокостью. Впервые со дня смерти Мельнит он осознал, сколько в нем накопилось злобы, гнева, безрассудной ненависти. Потрясенный таким открытием, он долго сидел в темноте и безмолвно оплакивал свою погибшую напарницу. Затем пробрался к выходу из убежища и опустился на колени, так жадно глотая ледяной горный воздух, словно надеялся этим очистить свою душу от тьмы и скверны. Немного успокоившись, Элион с угрюмой решимостью спросил себя: неужели он и вправду жалеет, что Вельдан не погибла в оползне после того, как Мельнит встретила свою смерть в лабиринте ак'загаров? Неужели ему и вправду было бы лучше, если б обе они были сейчас мертвы?

Нет. Во имя милосердия — конечно же, нет! Вельдан и так достаточно пострадала в тот ужасный день. С удивлением Элион обнаружил, что искренне жалеет ее. Сегодня он говорил с Вельдан впервые с тех пор, как дракен чудом вынес их обоих из подземных владений ак'загаров и доставил домой, — Элион почти ничего не запомнил из того кошмарного путешествия. Сегодня он украдкой поглядел на Вельдан глазами дракена — и ужаснулся ее бледности и худобе, не говоря уж о новых ссадинах и ушибах, которые получила она, побывав в оползне. И тем не менее Элион ясно понимал, что эта жалость ничего не меняет.

Если бы смерть Вельдан могла вернуть мне Мельнит, если бы каким-то чудом я сумел сторговаться с провидением, я убил бы Вельдан собственными руками.

— Покойся с миром, малышка Дерли, — прошептала Рохалла. — Если б только я могла отдать свою жизнь, чтобы вернуть тебя, ты же знаешь, я бы сделала это с радостью… но, может быть, тебе лучше там, где ты сейчас. По крайней мере ты больше не больна и не чувствуешь ни холода, ни голода…

— Ты уж прости, девонька, но я старался как мог. — Голос могильщика отвлек Рохаллу от горестных мыслей. — Сама ведь видишь, река слишком близко, только начнешь копать, и уже вода проступила…

Рохалла отвернулась от свежей могилы, черневшей на девственно-белом снегу. Тельце девочки, обернутое в ветхое заплатанное одеяльце, в руках Рохаллы казалось невесомым. Девушка крепко прижала к себе мертвую сестренку, не в силах представить, как та будет лежать, совсем одна, в холодной глинистой жиже, которая уже скопилась на дне могилы. Увы, больше ничего Рохалла сделать для нее не может.

— Этого достаточно, — безжизненным голосом проговорила она и сделала глубокий вдох, чтобы удержать слезы. Закрыв глаза, девушка опустила крохотное тельце в могилу и содрогнулась от ледяного прикосновения грязной воды.

— Прощай, Дерли, — прошептала она.

Вытерев руки о юбку, Рохалла повернулась к могильщику и вручила ему пригоршню монет — все деньги, которые минувшей ночью получила от Пресвела.

— Спасибо тебе. Знаю, ты сделал все, что мог, и лучше уж такая могила, чем погребальные костры. Мне была нестерпима мысль, что моя Дерли попадет туда.

Могильщик кивнул.

— Удачи тебе, девонька, — негромко сказал он. Рохалла покачала головой:

— У кого сейчас есть удача?

Почти ослепнув от неизбежных слез, она повернулась и побрела прочь от могилы, так ни разу и не оглянувшись.

Обратная дорога с кладбища казалась в одиночестве вдвое длинней прежнего. Одного за другим Рохалла схоронила всех своих близких на этом заброшенном кладбище за стенами города.