– Твоя беда в том, что ты родился в семье образованных женщин, – серьезно произнес Джон.

– Верно, мать и сестра у меня очень образованные женщины, но не бойся, старина. С ними тебе встречаться не придется. Если я расскажу им о твоих взглядах, они не захотят видеть тебя в своем доме.

– Но, Бен, разве они тебя не пугают?

– Нет. Я вырос с умными женщинами, так что мне это кажется вполне естественным. А тебя испортили восточные женщины, которым нечем заняться, кроме как думать о своих мужчинах да соглашаться с ними.

– Чем же это плохо? – с невинным видом поинтересовался Джон.

– Иди ты к черту! – добродушно воскликнул Бенедикт. – Я не верю, что ты такой плохой, каким хочешь показаться.

– Может, и не такой, – усмехнулся Джон. – Но почти.

С этими словами он спустился с мостика на палубу, где с небрежной грацией облокотился на ограждение борта и стал наблюдать за приближающимся берегом.

Бенедикт Кенли, друг Джона, иногда сопровождавший его в путешествиях, считал его человеком неблагодарным и бездушным.

Джон как будто не замечал выгод, которые давала ему его высокая, поджарая фигура и мужественное лицо, думал Бенедикт, с грустью осознававший, что сам он не наделен хорошим ростом. Лицо же у него было круглое, картинное. Некоторых девушек привлекало его доброе сердце, но не настолько, чтобы влюбиться в него, с сожалением вынужден был признать он.

Но Джона Честера, который мог получить любую женщину, казалось, заботила исключительно собственная свобода.

– Бессердечный, – сказал Бенедикт.

– Послушай меня, Бенедикт, – сказал Джон. – Мужчина должен быть немного бессердечным, если не хочет осложнений.

– У тебя и так в жизни одни осложнения, – заметил Бенедикт, что было совершенной истиной.

– Это просто флирт. Я говорю о серьезных осложнениях, тех, которые приводят к семейной жизни. Как у бедолаги Халлама.

– Но тебе быть герцогом! – воскликнул Бенедикт. – Ты не можешь всю жизнь прожить холостяком. Как же наследник?

Джон посмотрел на него с таким удивленным видом, что Бенедикт рассмеялся.

– Что за вздорные мысли! – воскликнул Джон. – Моему дяде нет и шестидесяти. Он все еще вполне может жениться и завести себе наследника. И тогда мне не придется возиться с его замком со сквозняками и унылым наследством.

Вместе с Халламом они спустились на берег и отправились в контору, где хранились до востребования письма путешественникам.

Джон знал, что для него там не будет ничего, но для очистки совести решил проверить, перед тем как заняться с Бенедиктом исследованием Марселя.

Однако, к его неимоверному удивлению, человек за стойкой произнес:

– Вас уже почти полтора месяца дожидается послание, сэр.

И он протянул Джону телеграмму. На ней было указано его имя и название корабля.

– Наверное, что-то срочное, – заметил Бенедикт.

– Вряд ли. Господи, я надеюсь, это не от той девушки, с которой я ужинал в последний день перед отплытием.

– Ты вел себя как джентльмен?

– Разумеется… Всего один поцелуй. – Бенедикт нахмурился, и Джон поспешил добавить себе в оправдание: – Она была очень хорошенькая.

Он открыл телеграмму, и, пробежав ее глазами, замер.

«Мистеру Джону Честеру, путешествующему на борту судна “Ливерпуль”. С прискорбием сообщаем, что ваш дядя герцог Честертон вчера скончался.

Крайне важно, чтобы вы вернулись как можно скорее.