Зачесав волосы назад, Дженна закрепила их парой старинных гребней, купленных в небольшом антикварном магазинчике, и тщательно наложила макияж.

Саймон спустился сразу же вслед за ней. Привыкнув за эти недели к его джинсам и спортивным рубашкам, Дженна в первый момент оторопела при виде элегантно одетого красавца. Ей вспомнился вечер, когда он приехал к ней в поисках Сюзи.

— Саймон, когда ты собираешься подарить Дженне обручальное кольцо? — спросила миссис Таундсен. — Сегодня утром Сюзи позвонила и похвасталась, что Джон купил ей кольцо с прекрасным звездчатым сапфиром.

— Я заказал для Дженны нечто особенное, оно должно быть готово к нашему возвращению.

Дженна подозрительно покосилась на него. Новая ложь? Она надеялась, что да, потому что в противном случае он зря тратит деньги.

К Лебранам отправились на двух машинах. Дженна, правда, предлагала, чтобы миссис Таундсен поехала с Саймоном, но та отказалась.

— Дорогая, я уже старовата для спортивного автомобиля, мне там будет неудобно, к тому же Саймон, на мой взгляд, слишком быстро ездит. Садись-ка лучше ты с ним.

У Лебранов собралось еще несколько пар, все были одеты с исключительной элегантностью. Саймона и Дженну представили как жениха и невесту, и девушка с ужасом поймала себя на мысли, что ей это приятно.

Но такое состояние не продлится долго. Дженна была убеждена, что как только кончится их отпуск, помолвка должна быть немедленно разорвана, даже если для этого ей придется самой написать письмо родителям Саймона. Возможно, прибегнуть к помощи бумаги — трусость с ее стороны, но в конце концов, не она же виновата в том, что этот миф вообще родился.

Дженна уже успела привыкнуть, что у французов ланч — это обильная еда. Ровно в двенадцать тридцать мадам Лебран пригласила всех в гостиную. Длинный стол, в центре которого возвышалась цветочная композиция, сверкал хрусталем и столовым серебром. Высокие, от пола до потолка окна были распахнуты настежь, пропуская в комнату легкий ветерок. Дженну посадили не с Саймоном, а с Жаном, сыном местного врача, который только что вернулся из Африки, где работал в организации, оказывающей помощь голодающим. Молодой человек был высок ростом и отличался почти болезненной худобой. До того, как их пригласили за стол, он с жаром рассказывал о деятельности благотворительных организаций, то и дело встряхивая копной вьющихся черных волос. В нем было что-то от миссионера, и всякому сразу же становилось ясно, что этот человек бесконечно предан своему делу.

Улучив момент, мадам Лебран шепотом рассказала Дженне, что за время работы в Африке здоровье Жана пошатнулось, и именно поэтому его отослали домой.

Несмотря на свой почти монашеский облик, сосед Дженны был галантен, как истинный француз, и не скупился на комплименты. Правда, в данном случае они относились скорее не к ней лично, а к ее искренней заинтересованности его работой.

— Мы устраиваем в Париже благотворительные обеды и балы для сбора средств в пользу голодающих, но, жертвуя немалые деньги, никто и не думает об этих несчастных. Публика обсуждает последние сплетни или, к примеру, недавний скандал в правительстве… — Жан с горечью пожал плечами. — Они не в состоянии представить, что такое не иметь сил поднести ко рту чашку с молоком. И при этом до предела истощенные люди, чтобы добраться до нас, проходят пешком милю за милей, матери несут детей, сестры ведут братьев… Это настоящая трагедия нашего времени, уносящая не меньше жизней, чем средневековые эпидемии.

Дженна не перебивала собеседника, чувствуя, что ему необходимо выговориться.