|
Попытка «провалилась», что, я думаю, вполне устроило его. Но его план был — во всяком случае, он так думал, — абсолютно верным. Никому и в голову не пришло бы заподозрить Ричарда Кнайтона. Но, как и все великие люди, а Маркиз — великий человек, он имел свои слабости. Он влюбился в мисс Грей, и, подозревая, что ей нравится Дерек Кеттеринг, не смог удержаться, чтобы не направить подозрения на него, когда такая возможность предоставилась. А теперь, месье Ван Алден, я собираюсь рассказать вам странную вещь. Мисс Грей никак нельзя назвать фантазеркой, но, тем не менее, она твердо уверена, что однажды в саду у казино в Монте-Карло она почувствовала присутствие вашей дочери, как раз после того, как у нее был разговор с Кнайтоном. Она говорит, что уверена, будто убитая очень хотела что-то сказать ей, и она вдруг поняла, что Кнайтон — убийца! В то время эта мысль показалась ей такой фантастичной, что мисс Грей никому не сказала о ней. Но она была так уверена, что решила действовать в соответствии с этим — что, может быть, со стороны выглядело несколько нелепо. Она не стала отвергать авансов Кнайтона и делала вид, что верит в виновность Кеттеринга.
После долгого молчания миллионер протянул Пуаро руку через стол. — Я думаю, вы знаете, что все это для меня значит, месье Пуаро, — хрипло сказал он. — Сегодня я вышлю вам чек, но никакой чек не может выразить того, что я чувствую по отношению ко всему, что вы сделали. Вы приобрели друга. Я ваш друг навсегда. Пуаро поднялся и выпятил грудь. — Я всего лишь Эркюль Пуаро, — скромно сказал он, — и все же, как вы однажды сказали, я — сильный человек, точно так же, как и вы сильный человек в своей области. Я был рад и счастлив сослужить вам службу. А теперь я пойду и попробую привести в порядок костюм — он сильно пострадал во время нашего путешествия. Увы! Со мной нет моего бесподобного Джорджа. В вестибюле отеля Пуаро встретил старых друзей — почтенного месье Папопулоса и его дочь Зию. — Я думал, вы уехали из Ниццы, месье Пуаро, — бормотал грек, когда детектив подчеркнуто горячо пожимал ему руку. — Я был вынужден вернуться, уважаемый месье Папопулос. — По делу? — Да, по делу. И раз уж мы заговорили о делах, надеюсь, ваше здоровье поправилось, дорогой друг? — Да, мне много лучше. Собственно, завтра я уже возвращаюсь в Париж. — Счастлив слышать. Надеюсь, вы не окончательно разорили премьер-министра Греции? — Я?.. — Насколько я знаю, вы продали ему изумительный рубин, который — только entre nous! — теперь носит мадемуазель Мирель. — Да, — пробормотал месье Папопулос, — да, совершенно верно.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ У МОРЯ
Мимозы уже почти отцвели, и их аромат, разносившийся в свежем воздухе, несколько отдавал тлением. На балконе виллы леди Тзмплин цвели розовые герани, а внизу алели многочисленные гвоздики, и их сладковатый запах доносился в дом. Пуаро сидел на террасе с Ленокс Тзмплин, он только что закончил рассказывать ей историю, которую два дня назад уже излагал Ван Алдену. Ленокс слушала внимательно, сдвинув брови. Когда он закончил, она просто сказала: — А Дерек? — Его выпустили вчера. — И где он сейчас? — Уехал из Ниццы. Они помолчали. — Я была несправедлива к Кэтрин, — сказала Ленокс, — я думала, ей все равно. — Она очень скрытная и никому не верит. — Она должна была верить мне, — сказала Ленокс с оттенком горечи. |
