– Просто держись подальше. – Он прищурясь посмотрел на нее, и Энни подумала, не разгадал ли он ее маскарад. И если так, то что ей делать? Но он только пожал плечами и снова откинул голову на канат.

– Вряд ли ты ему понравишься такой грязный. Грязный? Энни обвела взглядом группу пиратов, никто из которых как будто не был чище ее, и ощутила укол раздражения, но сразу же постаралась его подавить. Видит Бог, не хотела бы она понравиться какому-нибудь пирату. Она собиралась держаться от всех них подальше.

Следующие несколько дней показали, что это не так просто сделать.

«Гиблое дело» – одномачтовый шлюп, быстрый и тесный. На нем вряд ли нашлось бы несколько квадратных ярдов свободного места, и его обитатели, казалось, все время натыкались друг на друга. Стоило Энни обернуться, и рядом обязательно оказывался один из пиратов, проводивших время на палубе задрав ноги на сложенный парус. Под палубой было еще хуже: ужасающая теснота, никакого уединения, и сохранять ее пол в тайне с каждым днем становилось все труднее.

Джо всегда держался поблизости. Несмотря на свою грубость, он оказался хорошим приятелем. Но Энни так хотелось скинуть шапчонку и хорошенько вымыть волосы. Однако о мытье на борту судна как будто никто не задумывался. Как и о починке или содержании палубы в порядке.

Энни занималась своим делом – наполняла пожарные ведра, – когда, повернувшись, увидела перед собой усыпанное оспинами лицо человека, о котором ее предупреждал Джо. Она вздрогнула от неожиданности, пролила морскую воду себе на шаровары и забрызгала его.

Пират так быстро схватил ее за руку, что она не успела ее отдернуть.

– Смотри, что делаешь, парень, не то надаю по заднице!

Энни сразу узнала этот голос. Он принадлежал человеку, который схватил ее в таверне в Нью-Провиденсе. Было темно, и ее мысли были заняты поисками капитана Маккейда, так что она не смогла хорошо разглядеть того негодяя. Но теперь она его узнала по характерному тембру и презрительному тону.

И испугалась, что и он так же вдруг может узнать ее. По плечам девушки струился пот, лужицей собираясь внизу спины, прежде чем впитаться в ее шерстяные подштанники. От жакета, который она не снимала, чтобы скрыть свои формы, стало еще жарче; он как будто притянул к себе весь жар карибского солнца.

Стими наклонился к ней, сузив глаза и оскалив зубы, и Энни низким, каким только могла, голосом еле выговорила:

– Мне очень жаль, сэр. – Ей не требовалось изображать дрожь в голосе.

– Жаль, вот как? – Он крепче вцепился в нее. – Ну, может, тебе понравится, если я пройдусь рукой по твоей заднице.

– Нет. – Вырываться было бесполезно, но Энни все же попыталась. Ее тошнило от его запаха, прикосновений, от него всего.

– Упрямый, а? – сказал он, хватая ее за другую руку. – Мне в моих мальчиках это нравится. – Он яростно тряхнул ее, и Энни перестала дергаться. Откинув голову, она уставилась на него, вытаращив глаза. – Как тебя зовут, парень? Я тебя раньше не видел.

Энни пыталась проглотить слюну, но ее рот как будто был набит песком, и от этого ощущения, такого знакомого со времени нападения де Порто, ее чуть не вывернуло наизнанку.

– Энди, – еле сумела она выговорить.

– Ладно, Энди, – Стими облизнул губы, перебирая ладонями по рукавам ее жакета, – похоже, тебе и мне надо получше…

– Стими!

Слово щелкнуло, подобно бичу, на обдуваемой ветром палубе. Энни вывернула шею и увидела стоявшего в нескольких ярдах капитана. Он расставил ноги и скрестил на груди руки, и его обросшее темной щетиной лицо было мрачно. Рядом с озабоченным видом стоял Джо.

Стими не сразу показал, что слышал оклик Маккейда, хотя его руки замерли.