Джейс подумал, не спросить ли мистера Хэтча, достойное ли занятие для мужчины разводить колокольчики, но удержался.

Когда они подошли к кирпичному сараю, Хэтч на секунду исчез в глубине помещения и вернулся с большой бутылкой из синего стекла и двумя высокими керамическими кружками.

— Присядем вот здесь, под ее деревом, где она... — начал он. — Передохнем малость, и я расскажу вам все, что вы хотите услышать.

«Я пожалею об этом», — подумал Джейс, беря кружку с вином. Оно было сделано из малины и имело изумительный вкус, но наверняка было еще более убийственным, чем то пиво, которое он уже успел попробовать. Мистер Хэтч наполнил каждую из двух больших кружек наполовину, но даже после этого не прошло и три четверти часа, как Джейс захотел свернуться калачиком под деревом и уснуть.

И несмотря на все вопросы Джейса, мистер Хэтч ни словом не обмолвился о привидении. Он рассказывал со всеми подробностями о клумбах, о цветах и еще о многом другом, но не упомянул о привидении и всячески избегал вопросов Джейса на этот счет. У Джейса сложилось впечатление, что мистер Хэтч, понимая, что Джейс американец и пробудет в Прайори-Хаусе недолго, решил, что надо успеть сделать в саду все, что можно, прежде чем поместье перейдет в другие руки. И он не хотел приближать конец, рассказывая о привидении, которое так часто пугало людей и заставляло их бежать отсюда.

У Джейса было такое чувство, что они оба играют в игру. Он тоже не упомянул, что привидение говорило с ним и совсем не было похоже на какую-то леди-убийцу.

— А вот и он, — сказал мистер Хэтч, опустошая свою кружку в четвертый раз. — Я скажу ему, чтобы он проводил вас до вашей комнаты.

— Я в порядке, — пробормотал Джейс, упираясь рукой в дерево и пытаясь встать на ноги. Но ноги не слушались его. — Я в порядке и хочу услышать о привидении и о...

Это последнее, что Джейс помнил, прежде чем проснуться в незнакомой комнате с языком шершавым, как терка. Удивительно, но голова не болела, правда, сознание было туманным. Внезапна он вспомнил два комментария, произнесенные незнакомым голосом.

— Вы здесь? — прошептал он, но в ответ не услышал ни звука.

Он тихо лежал, напряженно прислушиваясь и думая о том, что слышал. Вчера, межу двумя выпиваниями, ему показалось, что он слышит женский голос. Она даже подшутила над ним. Могло ли такое быть, или же это следствие пьянства, которое он себе позволил?

— Пожалуйста, ответьте мне, — сказал он. — Если вы здесь, пожалуйста, поговорите со мной, мне нужно поговорить с кем-то. — Пока он не произнес эти слова вслух, он не понимал, что хотел сказать. Он говорил своему дяде Фрэнку, что привидение в доме не волнует его, но сейчас понял, что ему даже нравится эта идея. Может быть, она может контактировать со Стейси за него? Он хотел спросить Стейси, что случилось такого ужасного в ее жизни, что она не смогла жить с этим?

Когда ответов на его вопросы не поступило, Джейс почувствовал собственную глупость. Он представления не имел, где или в какой комнате он находится. Он помнил, что в спальне хозяина стояла огромная кровать под балдахином. Человек, который декорировал дом в 1850 году, купил кровать на аукционе у обанкротившегося графа. Кровать была сделана из резного столетнего дуба, и матрац был шириной в восемь футов. Чтобы кровать внести в дом, при реконструкции дома для нее пристроили комнату. А чтобы вынести кровать, существовал один-единственный способ — разобрать ее на части. Шли годы, и кровать была выставлена на продажу, так же как и окна и подоконники.

Но сейчас Джейс был в другой комнате. Она была вполовину меньше, чем спальня хозяина, и значительно красивее. Окна были расположены с двух сторон, причем с одной они образовывали эркер, в глубине которого стояла широкая скамья.