– Где лорда Хэлави съели грязные гоблины, если я правильно помню.

Эндри поморщился.

– Сам я этого не видел, но слышал о его гибели.

Он освятил себя знаком Древа:

– Пусть Бог даст ему вечный покой. Он был хорошим человеком.

– Мне говорили об этом.

– Пусть Бог хранит нас от зла. – Эндри снова повторил знак Древа. Порто последовал его примеру.

– И все это ради того, чтобы не смотреть на девушку, которая отвергла тебя?

– Я не знал, что окажусь в таких условиях. Клянусь!

Через миг его лицо посветлело.

– Как насчет тебя, Порто? У тебя кто-нибудь остался дома? Может быть, какая-то девушка?

Его спутник кивнул:

– Моя жена Сида, пусть Эйдон благословит ее и даст всемерную поддержку, и наш маленький сын, который был тогда крошкой. Бог знает, когда я увижу их вновь.

– Ты их обязательно увидишь.

Когда его настроение менялось в лучшую сторону, Эндри мог быть веселым и самоуверенным. Часто он вел себя, как ребенок, напоминая Порто его младшего брата Андоро, умершего около десяти лет назад. Воспоминание о нем до сих пор вызывало боль в его груди.

– Мы выберемся отсюда, – сказал юноша, словно Порто тревожился об этом. – Вот увидишь!

Его утешения подействовали.

– Я верю тебе, – с улыбкой ответил Порто.

Однако он знал, что серое небо и густые безмолвные леса снова втянут его земляка в унылое беспокойство – причем очень быстро.

– Эй, а ты знаешь какие-нибудь песни?

Эндри засмеялся:

– Конечно! Взять, к примеру, «Галантных людей из Гавани». Я помню все слова и особенно ту часть, где под «налима» подложили пьяного соседа.

– При этом я сижу в седле впереди тебя! Мне ведь даже не увернуться в случае опасности!

Порто закатил глаза.

– Ладно, начинай, неблагодарный мерзавец. Заставь меня пожалеть о моей доброте.

Приблизившись к началу перевала, они увидели руины крепости – темный хаос удлиненных форм, гнездившихся вблизи покрытой снегом вершины. Пока они час за часом подъезжали к развалинам, с обеих сторон поднимались стены прохода. Отвесные склоны становились все выше и выше, накрывая ряды солдат туманом и погружая их в глубокую тень, Порто чувствовал, что древнее строение насильственно притягивало его к себе и что оно походило на огромную мельницу, чьи каменные жернова обещали перемолоть их армию в мелкий порошок.

– Я не понимаю, – внезапно сказал Эндри, напугав Порто и оборвав вязкие чары молчания.

Юноша осенил себя знаком Древа – возможно, двенадцатый раз за последний час.

– Милосердная Элисия! Почему мы должны идти к этой жуткой крепости? Посмотри на нее! Зачем герцог Изгримнур привел нас сюда? Он же говорил, мы будем охранять какой-то приграничный форт.

– Хватит ныть, южанин, – с усмешкой произнес молодой риммер, ехавший рядом с ними. – Ты позоришь всех нас.

Толстый, как бык, всадник имел щетинистую рыжую бороду, закрывавшую большую часть его широкого лица. На щите риммера был нарисован красный орел, по которому Порто опознал Флоки – сына грозного тана Бриндура.

– Это и есть приграничный форт, – продолжил Флоки. – Так уж вышло, что он вражеский. Вот и все.

– Какое умное и своевременное замечание, – ответил Порто.