Он пожал плечами.

– Тогда отдай ему все. – Потом спросил: – Когда ты снова придешь в лавку?

– Не знаю, – взволнованно ответила Зюлейка, чувствуя, что разговор принимает неожиданный оборот. – Сегодня я принесла дяде обед…

– Ты можешь сделать это и завтра, – властно произнес он. – Как тебя зовут?

Девушка смущенно назвала себя.

– У тебя хорошее имя. Задорное и нежное, как ты сама. Где ты живешь?

Когда Зюлейка вновь ответила, высокий гладкий лоб ее собеседника прорезала тонкая морщинка: едва ли нога молодого господина хотя бы однажды ступала по улицам бедного ремесленного квартала!

– Направляясь в лавку, ты проходишь мимо мечети Джами ал-Мансур?

Зюлейка кивнула.

– В полдень я буду ждать тебя у входа в мечеть.

С этими словами он забрал покупку и вышел на улицу.

Вскоре прибежал Икрам, потом вернулся Касим, и девушка отдала дяде деньги за туфли, сказав, что их приобрел состоятельный господин для своей матери. Касим не стал ругать племянницу за то, что она беседовала с посторонним мужчиной, ибо ей удалось продать товар по очень выгодной цене.

Зюлейка покинула лавку и медленно побрела по жаркой улице. Кровь гулко стучала в висках, взор застилал туман. Она поговорила с незнакомцем несколько минут, но ей чудилось, будто минула вечность, потому что эта беседа перевернула ее душу.

Этот человек был не первым мужчиной, которого она увидела, и не единственным, с кем ей пришлось разговаривать. Но еще ни разу в душе девушки не пробуждалось желание нарушить установленные правила!

Зюлейка слышала слова, якобы произнесенные пророком Мухаммедом: «Отделяйте мужчин от женщин, ибо, когда они видят друг друга и встречаются, возникает болезнь, от которой нет лекарства». Но никто не говорил ей о том, что эта болезнь может возникнуть от одного-единственного взгляда! Зюлейка пыталась внушить себе жестокую истину: этот богатый и знатный незнакомец никогда на ней не женится, значит, встречаться с ним не просто бессмысленно, но и опасно. Девушка не может оставаться наедине с мужчиной, даже если это ее жених. И ни один человек, чьи намерения чисты и честны, не станет побуждать ее к этому.

Вместе с тем сердце Зюлейки исподволь подтачивало желание покориться воле незнакомца. Она представляла, как его теплые, сильные руки станут сжимать ее голые локти, а в бархатистом голосе будет звучать ласка. При мысли об этом колени слабели, ноги подкашивались, со дна души поднималась тревожная, жаркая волна.

Между тем Амир ибн Хасан аль-Бархи не спеша шел по улице. У него не было никаких неотложных дел в городе, просто сегодня он решил пораньше вырваться из дома и как можно позже вернуться обратно. Его мать, Зухра, была умной женщиной и вместе с тем порой вела себя как капризный ребенок. Утром она встала не в духе и без конца повторяла, что ей давным-давно не дарили дорогих подарков. Мимоходом упомянула о туфлях любимой жены халифа Зубайды.

Амир понятия не имел, где можно купить такую обувь. Он случайно зашел в лавку, где продавались сафьяновые изделия, обнаружил там молоденькую девушку и шутки ради обратился к ней с вопросом. Девушка оказалась прелестной. Более того, она не знала цены своей красоты, как не ведала ценности жемчуга и злата. Воспитанный матерью, Амир вырос не в меру изнеженным и капризным, с легко возбуждаемой чувственностью. Он не стремился к прочным узам, зато легко загорался страстью, увидев новую рабыню или служанку матери. В его постели их перебывало немало, и он пресытился ими.

Молодому человеку очень понравилась Зюлейка; она показалась ему искренней, нежной, бескорыстной и чистой. Взор этой девушки обещал подарить Амиру то, чего он еще не изведал: любовь, пламенную и нежную, подобную взращенному Аллахом цветку.