- Мне не сложно это, Миша, - Марина постаралась опять ему улыбнуться, почему-то вновь вспомнив маму, снившуюся ей ночью. – Я могу с этим справиться, поверь мне.

За эти месяцы она очень много вспоминала маму, по-новому переоценивая каждое мгновение, которое смогла воскресить. И по заданиям психотерапевтов, и потому что сама нуждалась в этом. И если поначалу все эти мысли сопровождались только болью, которую Марина так и не научилась до этого момента отпускать, то с течением времени, с каждым обсуждением - она сумела вспоминать и что-то веселое, приятное. Моменты, о которых как-то позабыла за горем. Вспомнила она и том, как всегда держалась ее мать, даже если спорила с отцом. И поняла, что почему-то никогда не могла сама так вести себя с Мишей. Всегда срывалась, не задумывалась, не осмысливала.

- Я не хочу, чтобы ты расстроилась из-за этого, - медленно, словно подбирая слова, чтобы не задеть ее, произнес Миша, положив очищенный апельсин перед ней.

Поднялся и подошел ближе. Очевидно, его желание оградить ее от всего, контролировать любую мелочь опять начинало преобладать.

Марина взяла плод и начала отделять дольки.

- Я не расстроюсь, - все еще спокойно пообещала она. – Обещаю. Ты верил в мои силы когда-то, поверь и сейчас, - предложила она, протянув ему половину апельсина.

Они всегда делили все наполовину, несмотря на то, что продуктов хватало с избытком и на четверых. Раньше - вообще всю еду. Это Миша когда-то завел такую традицию, пытаясь ее хоть так уговорить поесть нормально. А потом привыкли оба.

Он смотрел на нее несколько мгновений, но все же взял фрукт. Наклонил голову к плечу, разминая шею. Но все же кивнул. Хоть в воздухе буквально витало его напряжение и желание просто сказать: «нет, я сам все сделаю».

- Спасибо, - Марина привстала на носочки и поцеловала его.

Ответом ей послужил только очередной шумный и недовольный выдох. Михаил сосредоточенно делал вид, что его интересует только апельсин. Но обхватил ее за пояс и не дал быстро отступить, когда Марина сделала попытку отстраниться.

- Собирайся, поедем сейчас на кладбище, потом я все-таки вернусь в офис, - отрывисто распорядился он.

Марина только улыбнулась ему в плечо, уже не став делать акцент ни на чем. По крайней мере, в более важном ей удалось отстоять свое право принимать решение и выбирать. Так что появилась уверенность, что и с остальным постепенно справится.

ГЛАВА 9

Наше время

Погода, конечно, не особо располагала к прогулкам на свежем воздухе, пусть даже они планировали посещение кладбища. Но Марине это пришло в голову, только когда они уже въехали в город: уж очень много поваленных деревьев и оборванных проводов валялось на обочине, а кое-где и на самой дороге, вместе с кусками плакатов с рекламных щитов. Однако городские службы работали, и проехать можно было везде. Другой вопрос, что их ждало на самом кладбище? И судя по тому, что Миша уже несколько раз настороженно смотрел в ее сторону, он тоже вполне допускал вариант, в котором сегодня им не удастся осуществить запланированное. Но пока ничего не говорил. Марина тоже молчала, крепко вцепившись в его руку, которую Миша и сегодня предложил ей «для надежности».

Молчала. Держала его ладонь. И смотрела в окно машины на дорогу, которую слишком хорошо знала… Было время, когда Мише приходилось возить ее сюда каждый день, и это обоим давалось очень непросто. Через его запреты, убеждения, увещевания; через ее истерики и слезы. Сейчас все было проще. Впрочем, та стадия давно уже прошла, и сейчас Марина почти не ощущала боли. Грусть – да, скорбь, наверное, но уже светлую.

Машина притормозила у ворот, ожидая, пока сторож кладбища откроет, и Марина наклонилась ближе, рассматривая обстановку.

- Похоже, проедем, - видимо, поняв ее мысли и уже осмотрев доступный ему вид, заметил Миша.