— Оставь политес при себе, — оборвал он ее. — Прекрасно знаешь, что для тебя и Луизы я сделаю все, что в моих силах.

Она-то, конечно, знает! А знает ли он, что этого ей недостаточно? Ей нужен Майкл Джойс весь, целиком, а он держит за семью печатями какую-то часть своего «я» и не раскрывается.

— Джулия, давай проясним две вещи, — вдруг произнес Майкл решительно, хотя почувствовал, что ей не понравится то, что предстоит «прояснять», — Я хочу заботиться о тебе, помогать. Но… кажется, тот наш вечер был ошибкой. Наверно, нужно было сначала все хорошенько взвесить.

Ну и ну! Взять бы, да и придушить его собственными руками после таких слов!

— Ошибкой? — повторила она. — Знаешь, Майкл, ты, видимо, считаешь, что я слишком привередлива. Ты все время пытаешься навязать мне свой товар, а я его не покупаю. По-моему, ты просто не хочешь признать, что задето твое самолюбие и что ты со мной переспал, руководствуясь исключительно эмоциями.

— Ты всерьез так думаешь? — бросил он с обидой.

Резко повернувшись, Майкл наклонился, чтобы выключить бра в изголовье ее кровати, но прежде чем комната погрузилась в темноту, Джулия успела заметить тень страдания, мелькнувшего в его глазах.

— Да, — ответила она чуть слышно дрогнувшим голосом. — Именно так я думаю! Ты боишься открыться мне. Не решаешься, опасаясь, как бы не пришлось еще раз испытать ту боль, которую тебе довелось уже пережить…

— Странно слышать подобные признания от женщины, устраивающей бурю в стакане воды лишь из-за того, что я предложил ей переехать в более комфортное жилище, — произнес он ровным голосом.

— Совсем не в этом дело, Майкл! Ты принял решение, не выяснив, устраивает ли такой вариант меня. Строишь планы, будучи заранее уверен, что я приму их с восторгом, — сказала она, решив твердо стоять на своем. — Конечно, удобно, поселив меня в отдельном доме, приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, полагая, будто я безропотно буду выполнять любую твою прихоть.

— Ты переворачиваешь все с ног на голову, — произнес Майкл с чувством досады.

— Разве?

Он не ответил, и между ними пролегла тишина длиной в четверть часа. Джулия лежала и смотрела в потолок. Потом повернула голову и взглянула на полоску света на полу у дверей кухни. Слышно было, как в манеже возилась с игрушками Луиза. Не спеша никуда, поспешали «кошачьи» ходики. Милые сердцу домашние звуки! Заныла душа. Майкл совсем не считается с теми вещами, к которым она прикипела душой!

— Пора укладывать спать ребенка, — сказал он, наконец. Его голос показался ей неестественным. — Я буду спать на кушетке, на случай, если Лулу вдруг заплачет. Дверь на заднюю лестницу запру, а твою и мою квартиры оставлю на ночь открытыми. Если Пит проснется, тоже услышу.

Глаза Джулии привыкли к темноте, и она отчетливо видела его силуэт. Майкл ходил взад-вперед. Двигался, не торопясь, и был какой-то понурый. Устал, должно быть, подумала она.

— Постарайся заснуть, — сказал он, прикрывая дверь в кухне.

Спустя какое-то время он вошел на цыпочках, неся на руках Лулу. Уложив ее в кроватку, постоял в эркере. Джулия лежала, боясь пошевелиться. Пусть думает, будто она спит! Болели мышцы спины, ныли икры ног. Здорово тряхануло, когда ее машину грузовик зацепил. Рука в гипсе ноет, как зубная боль, а сердце саднит так, что впору криком кричать.

Кажется, она все-таки спала, потому что неожиданно комнату заполнил яркий свет, и кто-то подошел и остановился возле ее кровати.