— Нет, — ответил он. — Она у себя в комнате.

Замешательство вызвало паузу. Каталина вопросительно склонила голову набок.

— Капитан Делани прислал сказать, что ваши неприятности закончились, — проговорил наконец Тедди.

— Неприятности?

— «Славная дыра».

— Каким образом?

— Он устроил все дело так… что хозяина «Славной дыры» забрили в матросы. Капитан хочет, чтобы вы знали, что проблем больше не будет.

— Когда это случилось? — с дрожью в голосе поинтересовалась Каталина.

Тедди пожал плечами.

— Наверное, вечером.

— Ты знаешь, какие корабли отплывают утром?

Тедди отрицательно покачал головой. Кэт прикусила губку. Из «шанхаированных» почти никто не возвращался назад. Капитаны и владельцы судов не могли позволить им поведать кому-нибудь о том, как они попали на корабль и что там делали. Обычно перед окончанием плавания с таким матросом происходил несчастный случай. Каталина подумала о высоком незнакомце, его вызывающей улыбке и пружинящей походке хищника. Недолго он протянет на судне, где требуется железная дисциплина. Проклятый Делани. Она не просила его заходить так далеко. Одно дело неприятности со строительством, с получением лицензии, совсем другое… Если бы обычные средства не дали желаемого результата, она бы понаблюдала, честную ли игру в карты ведет Кантон со своими клиентами, и прижала бы его на жульничестве. Такие «домашние» способы расправы ничуть не отягощали совесть Каталины Хилльярд.

Быть «шанхаированным» — все равно что быть убитым. Однажды она уже убила человека. С тех пор она не может отмыть кровь с рук и избавиться от потрясения. В кошмарных снах она видит себя, убийцу, и все, что случилось той ночью. И она не хочет больше убийств.

— Нет! — внезапно крикнула от Тедди. — Скажи капитану Делани «нет». Пойди сам. Я не возьму этот грех на душу.

Тедди одарил ее одной из своих редких улыбок, которая преобразила его лицо, лицо бывшего боксера. Голубиная душа в оболочке свирепого бандита, подумала Кэт.

Она плотно закрыла дверь за Тедди, села за туалетный столик и в который раз принялась расчесывать волосы. Казалось бы, она должна испытывать чувство удовлетворения. Но вместо этого Каталина чувствовала внутреннюю опустошенность. Невыносимую пустоту.

* * *

Превозмогая боль, Марш поднялся. Голова болела; в воздухе стоял странно знакомый сладковато-едкий запах. Кантон постарался вспомнить, что бы это могло быть. Оказалось, что сосредоточиться на разгадывании этой загадки приятнее, чем испытывать приступы боли.

Такой знакомый запах. Вспомнил!

Безобразные стоны и крики. Скрежет хирургической пилы, вгрызающейся в живую кость. Полевой госпиталь. Хлороформ. Марш проследил последовательную связь причин и следствий и пришел к окончательному выводу. До того как его избили, ему подмешали в спиртное наркотики.

Марш медленно, с трудом открыл глаза. Свет был приглушенный, тусклый, и это было хорошо. Вряд ли бы он вынес яркое освещение. Голова раскалывалась от боли. Марш начал понемногу осматриваться и заметил, что свет падал неровно, как бы натыкался по пути на какие-то препятствия. Кантон осторожно повернул голову, но сразу возникло ощущение, будто некто безжалостный забивает гвозди в череп.

Решетки! Железные решетки, «украшающие» давно немытые окна, преграждали доступ свету. Было удивительно, что хоть лучик света мог просочиться сквозь грязные, пыльные стекла. Марш последовал взглядом дальше и всюду натыкался на решетки. Похоже на тюрьму.

Кантон опустил глаза и посмотрел на запястья. На них еще оставались темно-красные рубцы, следы веревок.