– Кто это? Вытащите меня из этой штуки! – выпалил он с отчаянной решимостью.

Дверь заскрипела, точно раненое животное, будто бы сама по себе. В дверном проеме никого не было. Прошло несколько секунд, и из-за угла показалась голова желтого кролика со смешно свисающими ушами. Какой-то миг кролик не двигался, будто красуясь, потом выпрыгнул из-за угла и вошел в комнату танцующей, легкой походкой, не имевшей ничего общего с деревянными, механическими движениями зверей-аниматроников. Кролик исполнил несколько танцевальных па, крутанулся на месте и низко поклонился, затем поднял лапы и снял с плеч собственную голову, под которой обнаружилась вполне человеческая голова.

– И почему я не удивлен? – пробормотал Карлтон. Напряженные до предела нервы подстегнули его мозг, и тот автоматически выдал язвительное замечание. – Говорят же, нельзя доверять кроликам. – Он сам понимал, что несет чушь, что это не смешно, но не мог остановиться. Тошнота не проходила, голова болела, и все же Карлтона озарило очень четкое осознание: «Так вот что случилось с Майклом. С ним случилось то же, что и с тобой».

– Не разговаривай, – посоветовал Дэйв. Карлтон открыл было рот, но следующее саркастическое замечание замерло у него на языке, когда он увидел лицо охранника. При первой встрече Дэйв показался юноше невзрачным, истощенным и слабым, но теперь, одетый в костюм кролика, он выглядел совершенно иначе. Лицо осталось прежним: те же заострившиеся черты и запавшие глаза, а кожа, казалось, так болезненно истончилась, что того и гляди лопнет при малейшем натяжении. Вот только теперь во всем облике Дэйва сквозила злобная дикая сила, какая-то крысиная живучесть. Юноша уже сталкивался с такими людьми.

Карлтон давным-давно понял, что есть два типа опасных людей: те, которые не скрывают свою злобную природу, вроде учителя, который вел у них английский в шестом классе – он постоянно орал на учеников и швырялся ластиками; или того парня из пятого класса, который вечно бил малышей после уроков. С первым типом все просто: такие люди творят зло публично, явно, иногда напоказ. А есть еще второй тип, мелкие тираны, что копят злобу годами и смакуют обиды. Они считают, что семья их не ценит, соседи их всячески унижают, и вообще мир от них отвернулся; таким людям постоянно чего-то не хватает.

Сейчас перед Карлтоном стоял человек, который так долго жил жизнью загнанной в угол крысы, что склонность к садизму стала неотъемлемой частью его существа. Такой с удовольствием вцепится тебе в глотку и будет упиваться чужими страданиями, да еще будет уверен, что имеет на это полное право – ведь ему всегда все должны. Карлтон смотрел на лицо охранника – тот явно наслаждался болью и страхом своей жертвы, – и думал, что никогда еще не видел ничего ужаснее. Он открыл и закрыл рот, потом все-таки собрался с духом.

– Что за дурацкое имя для серийного убийцы – «Дэйв»? – проговорил он. От страха голос у него дрожал и срывался.

Дэйв будто бы его не услышал.

– Я же велел тебе не двигаться, Карлтон, – тихо сказал он. Потом поставил голову кролика на пластиковый ящик и принялся возиться с застежками на спине костюма. – Это не приказ, просто дружеское предупреждение. Знаешь, что на тебе надето?

– Ваша девушка? – брякнул Карлтон, и Дэйв тонко улыбнулся.

– А ты забавный, – пробормотал он с отвращением в голосе. – Не угадал. Сейчас на тебе не костюм, точнее, не совсем костюм. Видишь ли, эти костюмы создавались для двух целей: их могли носить люди вроде меня, – он указал на свое тело, и в его голосе явственно прозвучала гордость, – или же они использовались в качестве аниматроников, как те, которых ты видел на сцене. Понимаешь?

Карлтон кивнул, точнее, попытался кивнуть, но Дэйв остановил его одним движением бровей.