– Императрица, правящая при помощи кнута и пряника, – философски заметил Адам.

– Она питает слабость к любовникам, – ответила Софи, поворачивая голову так, чтобы можно было видеть его чеканный профиль. Подняв руку, она провела ладонью по щеке и коснулась мягких, нежных губ. – Могло ли все обернуться совсем иначе? Иногда мне кажется, если бы мы что-то сделали раньше… сказали какие-то слова… все могло повернуться по-другому… Ох, я сама не знаю, что говорю!

– Я тебя понимаю, – взял ее за подбородок Адам и заглянул в глаза. – И поэтому скажу «нет». Мы не могли ничего знать заранее. У Дмитриева были свои планы, у императрицы – свои, и на какое-то время мы оказались не вольны распоряжаться собой. Полностью – до тех пор, пока… – Улыбнувшись, он провел пальцами по ее губам. – «Однако вот бесхитростный рассказ о том, при помощи каких заклятий и тайных чар…»

Софи на секунду нахмурилась, а потом звонко расхохоталась.

– «…Шагнуть боялась, скромница, тихоня. И вдруг, гляди, откуда что взялось…» Адам, я никогда не стану Дездемоной! Выбрать меня на эту роль было бы глубочайшей ошибкой!

– Я забыл, как там дальше, – смущенно признался Адам, заражаясь ее смехом. Потом смех резко оборвался, – Но и я никогда не буду для тебя Отелло, любовь моя.

– У тебя не будет для этого оснований, – ответила она, озорно сверкнув глазами, как бы уводя от серьезных размышлений. Потом помолчала и осторожно добавила: – Обещаю также, что нам никогда не придется играть старую пьесу про Адама и Еву. Прошлое осталось в прошлом – твое, мое, наше. Все это отменено императорским указом! – Вскочив, она развернулась к нему лицом, протягивая руки, и подняла со скамейки. – Пойдем, в честь такого события я хочу покататься на Хане!

Адам положил руки на бедра и подчеркнуто медленно переспросил:

– Что ты хочешь сделать в честь такого события?

– Я оговорилась, – быстро ответила Софи.