|
Кошка Лора с большим интересом наблюдала за тем, как Теона делает помандеры – украшает апельсины и мандарины звездочками гвоздики и палочками корицы; когда Теона на минуту отвлеклась, Лора мягкой лапкой столкнула один апельсин на пол и покатала его под столиком. Вскоре Теона соорудила целую волшебную гору помандеров; одни она связала вместе в гирлянды, другие разложила по вазам. Праздничное оформление кофейни завершали загоревшиеся на каждом столике рождественские звезды – красные огоньки пуансеттий.
…В этот вечер столик Ники расширили, придвинув к нему соседние. На столе стояло обязательное рождественское блюдо – кутья с маком и медом (Манана предупредила Теону, что кутью нужно оставить на столе после ужина, потому что в ночь перед Рождеством души умерших возвращаются на землю и приходят на ужин к своим родным). В графине мерцал, источая неповторимый аромат яблок, груш, вишни, меда и кардамона, сваренный Мананой узвар; а на большом праздничном блюде красовался пирог «Двенадцатой ночи». И здесь же на столике, дожидаясь своего часа, лежали серебряное зеркало, старый нательный крест и полученное сегодня Теоной письмо. Святой вечер начинался. Теона, Лина, Мария сидели у окна. Три женщины – три истории, три судьбы. – Я должна вам кое что рассказать, – сказала Теона. – Сегодня я получила письмо из Франции. – Я тоже должна вам многое рассказать, – вздохнула Мария. – Правда, это будет долгая история. – Но мы ведь никуда не торопимся, – улыбнулась Лина. – Впереди целая ночь. Лина перевела взгляд – в доме напротив светилось окно Данилы. Этот свет в его окне рассеивал тьму и светил ей, как маяк, как утешение, как заверение в том, что Данила ждет ее. Теона зажгла свечи, разлила в бокалы шампанское. Лина вдруг охнула: – Смотрите, это же… снег! Сначала тихо, но постепенно набирая силу и скорость, с неба полетел снег. Прильнув к окну, три женщины смотрели на этот первый, укрывающий город снег как на величайшее чудо. Поначалу робкий, но быстро обернувшийся густым и щедрым, он летел и летел. И казалось, что летит он не только вниз, но и вверх; подобно времени – в разные стороны (ну кто сказал, что оно движется линейно?).
* * *
Петроград Декабрь, 1916 год
Ксения сидела на широком подоконнике и смотрела на открывающийся из окна их с сестрой комнаты вид на Фонтанку. В этот тихий вечер сочельника на город обрушилась метель. Снег был таким крупным, что, казалось, тысячи белых птиц плывут над городом. – Оля, да подойди же! – не выдержала Ксения. – Смотри, какое чудо! Ее старшая сестра Ольга, сидевшая напротив окна за столом и вырезавшая из альбома нарисованных ею ангелов, отозвалась: – Что еще за чудо? – Снег! – улыбнулась Ксения. – Весь декабрь его ждали, и вот, наконец, дождались! Ольга подошла к окну, взглянула на белое полотно Фонтанки и кивнула – да, красиво! Но поскольку в преддверии своего завтрашнего двадцатилетия барышня сейчас думала только о нем, она тут же перешла к главному. – Ксюта, я пригласила на день рождения своих новых знакомых – Николая Свешникова и Сергея Горчакова. Ольга присела на подоконник рядом с младшей сестрой. – Твои новые кавалеры? – улыбнулась Ксения. – Ну, разумеется, они оба в меня влюблены! – сказала Ольга с явным подтекстом «а разве может быть иначе?!». А и впрямь – разве может быть иначе?! Разве в девятнадцатилетнюю Оленьку Ларичеву можно не влюбиться? Нет, ее, конечно, порой сложно вытерпеть, но не влюбиться в нее решительно невозможно! Разве что уж речь идет о совсем бесчувственном деревянном… – Они оба ужасно мне нравятся, но этот Серж какой то деревянный чурбан, право, – хмыкнула Ольга. |
