— Стоять спокойно! — оповестил мегафон на английском языке и тут же перешёл на немецкий: — Хальт, штеен ауф!

Раздался лёгкий шорох. Это из подводных люков «Стрелы» стартовали две торпеды, устремляясь по направлению к борту сторожевика. Буро-зелёные волны — с белыми барашками на своих вершинах — надёжно скрыли следы торпедной атаки. Даже Денис, зная, что торпеды ушли, сколько не вглядывался в волны, держась за угол распахнутой двери рулевой рубки яхты, так и не заметил характерных белых следов.

Заметили или нет эти следы на борту сторожевика — уже не имело никакого значения. Прошло около минуты, и — с секундным интервалом — прогремело два громких взрыва, заставив на короткое время умолкнуть все остальные звуки. Сторожевик тут же разломился на три составные части, превратившись за какие-то полминуты в бесполезные и беззащитные кучи металла.

«Страшное это зрелище — тонущий корабль!» — решил для себя Денис.

Снова уверенно заворчал дизель, яхта легла на прежний курс, неуклонно отдаляясь от места гибели так и неопознанного сторожевика.

— Что это было? — поинтересовался Денис.

— Бывает. В море всякое бывает. А у капитана имеются строгие и однозначные «Инструкции», — коротко и ёмко ответил Хансен и вежливо обратился к поднявшемуся на палубу Галкину:

— Кэп, там за кормой виден ещё один дымок. Судя по цвету, это эсминец следует за нами. Что будем делать?

— А ничего делать не будем, — флегматично пожал плечами капитан. — Шторм надвигается. А он, как известно, прячет все следы…. Пойдём строго по ветру, на запад. Потом по широкой дуге обогнём остров Медвежий и отыщем нужный залив.

«Стрела» вошла в узкий и извилистый фьорд, берега которого представляли собой сплошные скалы — чёрные, причудливо изрезанные, неприступные, издали напоминавшие башни классического средневекового замка. Впрочем, вдоволь полюбоваться этой изысканной «архитектурой» не довелось: из глубины фьорда неторопливо и уверенно выплыл нескончаемый поток плотного тумана, окутав собой всё вокруг…

— Стоп, машина! Отдать якорь! Не спать, ленивые мазуты! — громко прокричал, как показалось, прямо в густой туман, капитан Галкин.

Пожилой моторист Хансен резко сбавил обороты двигателя, бодрая барабанная дробь сбилась с устойчивого ритма, усталый дизель недовольно и простужено зачихал, поперхнулся и затих.

Денис резко дёрнул за короткий рычаг механической лебёдки, в клюзе противно загрохотала ржавая якорная цепь. Он дождался, когда якорь ляжет на дно, медленно досчитал до десяти и, плавно повернув рычаг в другую сторону, намертво зафиксировал цепь.

Яхта, проплыв по инерции несколько метров, чуть-чуть дёрнулась, и, словно бы окончательно подчиняясь поступившему строгому приказу, послушно закачалась на мелких зеленоватых волнах…

— Вот же местечко, не приведи Господь! Тупое сверло Морскому Дьяволу в печень! — невежливо сплюнул за борт Галкин. — Здесь туманы случаются чаще, чем где бы то ни было. Даже знаменитый город Лондон — колыбель Серых Дождей, так его, плотно отдыхает. На Шпицбергене — в среднем за месяц — случается до двадцати туманных дней. Представляешь? Как ходить по морю в таких занюханных условиях? Сейчас будем тупо стоять и ждать. Тут такое общее правило давно уже установили: сильный туман опустился — тут же бросай якорь и дожидайся, пока он уйдёт.