Между тем, что осталось позади нас и тем, что находится перед нами,

есть небольшое отличие, заключающееся в том, что находится внутри нас.

̴Ральф Уолдо Эмерсон

Записка была не подписана, но я знала, что она от Сета. Я пыталась убедить себя в том, что он передал ее Анджеле, чтобы она отдала ее мне, но сестра сделала бы это лично, чтобы понаблюдать за тем, как я ее читаю, а потом высказать свое мнение по этому поводу. Она ни за что не положила бы ее на подушку, даже если бы Сет дал ей на этот счет четкие инструкции.

Я подошла к окну и вздохнула, обнаружив, что оно закрыто, а потом снова сосредоточилась на записке. Я знала, что означает это высказывание, но не была уверена, что этим пытался сказать мне Сет. Может, он просил меня заглянуть внутрь него? Но когда я сделала это, то увидела лишь предположительно одержимого убийствами маньяка.

Или под «нас» подразумевались он и я? Между тем, что осталось позади нас вчера, и тем, что находится перед нами… я вздрогнула, подумав об этом. В любом случае, ни внутри нас, ни между нами, ни вокруг нас ничего не лежит, потому что «нас» просто не существует.

Мне хотелось смять и выкинуть записку, но я не смогла. Что-то в ней было такое… Как и в вазе с розами на моем комоде, которую я уже столько раз хотела, но так и не залила отбеливателем.

Я взяла с подушки розу и, понюхав, поставила обратно к остальным цветам в вазу. После этого скотчем приклеила записку к зеркалу над комодом и, пытаясь ни о чем не думать, пошла спать.

В ту ночь мне снились самые худшие сны за все лето.

Из-за разговора с Сетом, новостей о серийном убийце и плохих снов, я проснулась в очень напряженном настроении. Поэтому, наверное, и вела себя немного странно, когда ввалилась в семь часов утра в комнату сестры и начала рыться в ее комоде. Я не была особо вежлива так же, как и Анджела, которая высказала мне все, что думает, когда я разбудила ее.

–  Прости, –  пробурчала я. –  Но в половине восьмого у нас игра в парке. Я хочу прийти туда до того, как начнут делить на команды.

–  А в моем ящике ты роешься потому…?

–  Потому что когда я играла на вечеринке с фрисби, то поняла, что двигаться в твоем топе и шортах в миллион раз удобнее, чем в джинсах и толстовке. И это не считая того, что меня гораздо реже пихали локтем в грудь.

–  Естественно, –  фыркнула Анджела. –  Это потому, что неандертальцы, с которыми ты обычно играешь, наконец, поняли, что у тебя есть грудь.

–  Ты собираешься помочь мне одеться или нет? –  рявкнула я, сбрасывая кучу одежды на пол.

–  Хорошо. Неужели ты не против?

Сестра вела себя так, будто встать с кровати для нее было тяжким испытанием, но я заметила на ее лице улыбку, когда она открыла дверь шкафа.

–  У тебя есть спортивные лифчики?

–  Конечно.

–  Тогда вот. –  Анджела бросила мне белый топ. –  Надевай его и розовые адидасовские штаны. Они в комоде, во втором ящике с левой стороны. Тебе придется опустить их на бедра, потому что твои ноги длиннее, чем мои, но на них есть шнурок. Если на штаны попадает хоть капля крови, будешь покупать новые.

–  Как скажешь.

Сестра вздохнула и, наконец, ухмыльнулась.

–  Сегодня я работаю с десяти до четырех. –  Анджела работает в «Олд Нэви». –  Приходи и я помогу подобрать тебе одежду. И даже дам скидку работника.

–  Если у меня получится, –  проворчала я, все еще обиженная на нее за то, что она кинула меня в субботу.

–  Уверена, Сет будет более чем рад подвезти тебя.

–  Ага, подвезти на Субботнем экспрессе ночного маньяка, –  уходя, пробубнила я.