Некоторые добрые души возмущались всеобщей ненавистью к старухе: «Послушайте, ведь она очень пожилой человек, уже не в своем уме, как можно так ее ненавидеть? Она же не виновата!» Такие разговоры вызывали бурные ссоры, которые достигали ушей ЗХФ-911 и доставляли ей массу удовольствия. «Не будь меня, они, возможно, отлично ладили бы», – говорила она себе.

Ее змеиный язык извергал свой яд и на надзирателей (тут ЗХФ-911 тоже отлично знала, как уколоть побольней: ругала, к примеру, надзирательницу Ленку не шлюхой, что, скорее всего, вызвало бы у нее лишь ухмылку, а недотраханной коровой, отчего та бесилась), и на организаторов шоу («эйхманы для бедных», «нацисты мелкотравчатые»), и на зрителей, коих она именовала баранами и половыми тряпками. Ее не переносил никто.

Однако самое ужасное, что она вытворяла, поставить ей в вину было невозможно, поскольку это происходило помимо ее воли: она выла на луну. Почти еженощно, ближе к полуночи, по всему лагерю разносился истошный вой. Он продолжался минут пять, потом затихал. Люди не сразу поняли происхождение этих леденящих душу звуков. В конце концов соседи по бараку на нее донесли: «Избавьте нас от этой сумасшедшей, в ней не осталось ничего человеческого».

Продюсеры потирали руки. Они тут же засняли сцену ночного воя. Сначала показывали мирно спящий лагерь, потом вдруг раздавались адские завывания, камера, как будто ища их источник, устремлялась в нужный барак, и на экране возникала ЗХФ-911: старуха сидела на нарах и надсадно выла. Через несколько минут она, не просыпаясь, вновь падала на тюфяк.

Ее пытались расспрашивать. Но она выглядела искренне удивленной и все отрицала.

Ничто так не деморализовало узников, как эти проявления чистейшего безумия. Когда вой начинался, каждый в ярости думал: «Хоть бы ее убили! Хоть бы ее завтра же забрали прямо из строя!»

Панноника исходила от ненависти к старухе и всей душой желала ей сдохнуть. Тщетно она увещевала себя, мысленно повторяя, что не ЗХФ-911 устроила «Концентрацию», – она чувствовала, как при виде старой ведьмы пальцы ее превращаются в когти. А уж когда слышала по ночам ее концерты, то готова была задушить ЗХФ-911 собственными руками.

«Как было бы легко быть Богом, если бы не существовало ЗХФ-911!» Она сама смеялась над абсурдностью этого соображения: действительно, быть Богом легко, если не существует зла, но тогда и в Боге отпадает всякая надобность.

Имелся в лагере и другой возрастной полюс – двенадцатилетняя девочка, тоже непонятно как уцелевшая. Ничего особенного в ПФЦ-150 не было. Она не выглядела старше своих лет, довольно миловидная, хотя и не красавица, ее напуганное личико выдавало детское простодушие. Послушная девочка, тихая, неразговорчивая. Она не понимала, почему ее до сих не убили, и не знала точно, что предпочла бы сама.

– Чего они там тянут, почему не покончат с этой малолеткой? – громко и с нажимом восклицала ЗХФ-911, проходя мимо нее.

ПФЦ-150 явно была воспитанным ребенком и никогда не отвечала. Панноника кипела от ярости.

– Почему вы не постоите за себя? – спрашивала она девочку.

– Потому что она ко мне не обращается.

Панноника научила ее, что нужно сказать, тоже громко и с нажимом, когда ЗХФ-911 в следующий раз выкрикнет свой подлый вопрос.

Это произошло довольно скоро. ПФЦ-150 возвысила детский тоненький голосок и звонко произнесла:

– Чего они там тянут, почему не избавят нас от этой старушенции, которая воет на луну?

ЗХФ-911 усмехнулась.

– Вот-вот, – отозвалась она. – Почему они не убивают меня, понятно: я отравляю вам жизнь, и без того не сахарную.