– Оливер! Аманда! - снова позвал он.

“Впрочем, - неожиданно пришло Филиппу в голову, - оно было бы и неплохо, если бы мисс Бриджертон действительно умела обращаться с детьми лучше, чем я”. Да что уж там - если бы это было так, Филипп был бы готов целовать пыль под ее ногами…

Дети, как ни странно, откликнулись на его зов, ибо уже сбегали по лестнице навстречу ему.

– В чем дело? - сердито потребовал отчета Филипп.

– Ты о чем, папа? - с невиннейшим видом спросил Оливер.

– По-моему, я слышал крик? - Брови Филиппа сошлись на переносице.

– Это Аманда кричала, - объяснил Оливер.

– Да, это я, - тем же невинным тоном, что и брат, призналась девочка.

Филипп ждал дальнейших признаний, но дети молчали. Поняв, что без наводящих вопросов они ничего не расскажут, Филипп проговорил, обращаясь к дочери:

– Я и сам понял, что это ты! Я хочу знать, почему ты кричала?

– Из-за лягушки, - пожал плечиками белокурый ангел.

– Какой еще лягушки, черт побери?

– У меня в кровати была лягушка, - сообщила она.

– Потрясающе! А как вышло, что в постели Аманды оказалась лягушка? - Вопрос был обращен к Оливеру - Филипп не сомневался, что это его рук дело.

– Я сама ее туда положила, - заявила вдруг дочь. Филипп перевел взгляд на Аманду:

– Сама? - Изумлению его не было предела. - Зачем?

– Я так хотела, - пожала плечами девочка.

– Хотела, чтобы в твоей постели была лягушка? - Этот разговор уже начал напоминать Филиппу бред сумасшедшего.

– Да.

– Господи, зачем?!

– Мне хотелось, чтобы она принесла лягушат.

– В твоей постели?

– А что? - не моргнув глазом, проговорила Аманда. - По-моему, там для нее хорошее место - тепло и уютно!

– Я помогал ей, - вставил Оливер.

– Не сомневаюсь, - усмехнулся Филипп. - Но зачем же тогда было визжать?

– Я не визжал, - уточнил Оливер. - Это Аманда завизжала!

– Я, кажется, и спрашиваю Аманду! - сурово произнес отец.

– Когда ты задавал вопрос, то смотрел на меня, - заявил Оливер.

“Пошли мне, Господи, терпения!”

– Итак, Аманда, - повторил Филипп свой вопрос, подчеркнуто обращаясь к дочери, - если ты, как утверждаешь, положила ее в свою постель сама, почему же ты тогда завизжала?

– Я успела забыть, что в моей постели лягушка.

– Я думал, она умрет! - воскликнул Оливер.

– Аманда? - встревожился Филипп.

– Лягушка. Она была какая-то больная… Потому мы и взяли ее в дом.

– Я, кажется, уже говорил вам, - тон Филиппа был суров, - никаких лягушек в доме!

– Ты говорил о жабах, папа, - поправил отца Оливер и посмотрел на сестру. Та подтверждающе кивнула.

– Не важно. Ни лягушек, ни жаб, никаких земноводных! Ясно?

– Даже если она умирает? - В глазах Аманды стояли искренние слезы.

– Даже если умирает.

– Но, папа… Разве тебе ее не жалко?

– Ты можешь лечить своих лягушек на улице, - смягчился он.

– На улице холодно. Она могла замерзнуть.

– Наверное, лягушки умеют как-то спасаться от холодов, иначе бы они не жили в нашем климате.

– Но, папа…

– Никаких “но”! Отныне больше ни лягушек, ни жаб, ни кузнечиков, ни сверчков, никаких животных. Ясно?

– Но, папа… - В глазах Аманды стояла такая боль, что Филипп отвернулся, не в силах смотреть в них.