– Ненареченный. Он сражался. Я почувствовала его через связь Имени.

Лекарь лишь покачал головой.

– Не ты почувствовала связь, а он связался с тобой…

– Договаривай Квиирал! – потребовала принцесса.

Эльфам не пристало лгать друг другу, и целитель продолжил:

– Он использовал эту нить, для переброски силы на тебя. Как щит. Сами того не ведая вы, принцесса, принимали на себя часть магических ударов ненареченного. – Принцесса промолчала, а эльф‑лекарь продолжал. – Но не спешите его обвинять принцесса. Он… – эльф замялся, не говорить же о сыне Ночи – милосердный! – Для вас это обернулось, лишь ночным кошмаром и усталостью. Я все тщательно, трижды, проверил. К обеду все пройдет, и забудется.

Воистину на гербе Кресса можно выгравировать девиз – «Любой ценой!»

– А что сейчас? – вспомнила о времени Альтаирра. – Сколько времени?

– Две сенции после рассвета, – отозвался один из стражей.

– Немедленно трубите подъем! – приказала эльфийская принцесса, ища глазами доспехи. – Квиирал.

– Да принцесса.

– Необходимо сегодня пройти как можно больше. Всем. Даже людям.

– Настойка Перимы? – удивился целитель. – Но ведь…

– Сейчас не время рассуждать о запретных знаниях Квиирал, – необычайно жестко сказала Элар. Словно удар, отведенный в нее ненареченным, поселил, нет скорее пробудил в ней ту искру власти и грубой силы, которую тщательно тушит каждый Перворожденный. – Через неделю решается слишком многое!

Лекарь кивнул и вышел из палатки вслед за стражами. Элар чуть поморщилась, когда холодный воздух в палатке коснулся согретого спальным мешком тела. Но это был единственный жест не свойственный наследной принцессе.

Альтаирра постояла несколько минут приводя внутреннею гармонию в один поток с общемировой. Воздух, земля, вода, запахи леса, звуки жизни многое значат для эльфа. Очистив сознание от мирских мыслей эльфийка на мгновение погрузилась во власть Великого Тока Жизни.

Выдох. Уносящий из тела и души всю грязь скопившуюся там за ночь.

Чеканный золотой тазик наполненный свежей ключевой водой, цветы мыльницы, прочный деревянный гребешок и ее любимое розовое масло. Никакой поспешности или порывистости в движениях, пусть даже никто не видит. Закончив с туалетом, Элар оделась, и вышла из палатки.

Крестьянское воинство уже построено и блистало начищенными доспехами и оружием. Квиирал с помощниками разносили настойку. Если хватит, то за сегодня они пройдут вдвое против обычного.

Стражник‑эльф почтительно подвел принцессе ее коня. Легким движением запрыгнув на спину жеребца, Элар приняла от другого стража стяг с золотым деревом на зеленом фоне.

– Выступаем! – приказала Альтаирра.

XXV.

– Я обвиняю Архикапитулат в трусости! – зазвенел под сводами Великого Собора молодой голос.

Не обычно, но Собор был полон, ведь в него собрались все служители церкви и палладины на три дня пути от Великого Собора. Собрались ради принятия в магистры молодого палладина Найена, единственного выжившего после Мести Тьмы.

Гул недоуменных голосов поднялся, подобно океанскому приливу наполняя Собор, и осуждая Найена. Пришел получать титул, а обвинил весь Архикапитулат в тяжелейшем, после отречения от Светлого Брата, проступке.

– Да! – возвысил голос молодой палладин, стараясь перекрыть шум зала, похожий на рокот моря. – В трусости! Когда за вилы берутся крестьяне! Эльфы выходят из своего Туманного леса! Даже Морские драконы идут на север!

– последнее было для многих новостью.