– В одном – уха, – сказал Дюк, ткнув в их сторону пальцем, – остыла давно, а во втором – пиво. Годится?

– Годится, – ответил Змей, с трудом помещая колено под столик.

Перекрестившись, он, скромно выражаясь, «покушал». Он съел всё, и опустошил оба жбана. Выбрав куском лепёшки остатки икры, он снова перекрестился и, с трудом переведя дух, проговорил:

– Так что. Где эти, с кем нужно быть осторожным.

– Должны ждать меня дома, – ответил Дюк, недоверчиво взирая на опустошённый поднос. – Но, кажется, имея телохранителя с таким аппетитом, я могу позволить себе не думать об осторожности.

Однако Бэнсон видел, что это всего лишь слова, так как едва подкатили к имению, Дюк сделался внимательным и напряжённым. (И всё же на то, чтобы подметить эту метаморфозу, Змей «истратил» лишь толику своего восприятия, в основном же быстро и цепко вглядывался и запоминал устройство громадного серого здания, а также подъезды и подходы к нему.)

Да, Дюк был напряжён, но он немедленно успокоился и воодушевился, когда ему сообщили, что ожидает его лишь один человек, и когда узнал – кто именно.

– Приветствую тебя, Тайверт, – с деланным равнодушием сказал Дюк, входя вместе с Бэнсоном в маленькое помещение на втором этаже.

Навстречу ему и Бэнсону, выпроставшись из продавленного, узкого и глубокого кресла, торопливо шагнул, на ходу кланяясь, невысокого роста, узкоплечий, с землистым лицом человек. Со стороны было видно, что Дюк непроизвольным и торопливым движением заложил руки за спину, – как будто боялся и избегал рукопожатия.

– Дс-ень-ки сакн-он-ц-ились, – безобразно шепелявя, выпалил гость, взмахивая тонкими длинными руками с широкими, как ни странно, и крепкими ладонями.

«Деньги закончились» – с усилием вник в смысл сказанного Бэнсон.

– У меня тоже нет лишних денег, – вздохнув, посетовал Дюк (как будто и не перетаскивали в эту минуту его слуги из кареты в серую «крепость» сундук с выигранным золотом).

– Не в долг, не в долг!