К вечеру приехала скорая помощь, потом еще какая-то машина. Мы с бабушкой осиротевшие и абсолютно разбитые горем, сидели на крылечке и только наблюдали, как крутятся во дворе соседи. Мама Грини прибежала с работы, закрыв пораньше магазинчик, в котором трудилась продавцом. Именно она взвалила на себя все хлопоты. Кому-то звонила. Встретила нашего участкового.

Нас не тревожила и другим не давала. Так словно в тумане горя и душевной боли прошли несколько дней. Очнулась я, только услышав, как по крышке гроба стучит брошенная горсть земли.

***

Бабушка слегла сразу после похорон, на которые прибыли и мои родители. Вот тогда я и заметила странность поведения родных. Вместо того, чтобы горевать и плакать,  мама затеяла баню. Отец же расхаживал по дому и деловито заглядывал во все углы. Словно приценивался. А потом подслушала странный разговор, схоронившись в темном чулане в коридоре около кухни, в которой сейчас и находились мои родители.

- Дом нужно продать, а твоих перевести к нам, – строил планы на наш с бабушкой счет отец.

- Что значит твоих, это и твоя дочь тоже! – возмутилась мама

- Не придирайся к словам,- отец деловито выглянул в окно и осмотрел наш огород,- дом крепкий, земля разработана, хозяйственные постройки есть. Опять-таки баня. Продавать нужно.

-Да чего его продавать, что за него возьмешь? Копейки. Больше возни, – уныло отозвалась мать, помешивая возле плиты супчик, который готовила на ужин.

- Ну не скажи Яра, – голос отца звучал уверенно. – Восемьсот тысяч за него точно дадут. Твой отец хорошо о нем заботился.  Любят в этих краях люди себе дачи устраивать. А тут и лес для охоты и рыбалка знатная. Так что поднимай мать, пусть вещички пакует, а  Катюху можно и в школу интернат сдать. А чего, пусть там учится.

- Олежка, ну какой интернат, а маму куда? Кто за ней следить будет? Сам понимаешь, ведьме город, что клетка, – мама казалось взволнована.

Я же просто дара речи решилась, услышав, о чем говорят мои родители. Ведь горе в семье. А они обсуждают такие страшные в моем понимании вещи. Как дом-то продавать, ведь мы же тут с бабушкой живем. И ведь не спросили и мнения нашего. А еще оскорбляют нас, бабулю ведьмой зовут, а меня в интернат сдать собираются. Не по-людски это.

- А что твоя мама,- хмыкнул папа, – ты же лучше меня понимаешь, что не протянет она долго, за тестем следом уйдет.  И что, потом с Катькой возится? Сейчас лето, можно без проблем ее в школу устроить. Все проще, чем посреди учебного года ее дергать.

- Не знаю Олег,- казалось, мама вообще не желает даже думать о нашем с бабушкой будущем. - Мама горе, конечно, сильное пережила, но вот сляжет она окончательно и что мне прикажешь делать? Простыни под ней менять. Откуда у меня время на это? А как же мой салон,  что я должна буду всех клиентов растерять? Да и нанимать сиделку… чужой человек в доме, вдруг украдет чего. Пусть уж здесь потихоньку свой век отживет. Соседи нашего роду, да сама Катя позаботятся. Она уже взрослая девочка, не младенец.  А уж потом будем решать, что с ней делать. Отправим куда-нибудь в школу закрытую и делов-то. Может, в ковен какой-нибудь пристроим. Не вечно же ей в грезах да неведенье жить. Кровь не водица, даст о себе знать.

Это был удар. Настоящий, неподдельный. Мои любимые родители оказались такими жестокими и черствыми людьми. Да как так-то!? Разве можно речи такие вести. Ведь только сегодня дедушку земле предали, а они уже бабулю хоронят.

А меня… за что так со мной.

Я решительно вышла из своего укрытия и ткнула обличающее в них пальцем

- Не прощу вам такого! – по-детски зло выговорила я.- Уезжайте от сюда и не возвращайтесь. Не нужны вы нам с бабулей, без вас жили и дальше проживем. И дом не получите наш.

Мама вскинула руки и прижала их к груди.