Но не успели мы собраться в дорогу, как за решёткой послышались крики и звуки хлёстких рубящих ударов.

— За что! Мы же почти что брат… — успел выкрикнуть один из связанных бандитов, но его крик резко оборвался.

— Потому что не только ты грамотный среди нас, — пояснил умирающим подельникам развязанный нами бандит. — С оружием, светом и картой я и один теперь смогу дойти до сундука с сокровищами!

Мы переглянулись в растерянности — такого вероломства мы не ожидали. Арбель даже тихо предложила пристрелить бандита сквозь решётку в качестве наказания. Но этого не потребовалось. Из-за решётки раздался вопль отчаяния и бессвязные всхлипы, а затем послышался безумный смех. Похоже, бандит сам себя наказал:

— Эти листы…. Письмена… Они написаны на другом алфавите… Я не умею на нём читать… Гнусь мог бы прочесть, он знал… А я… я сам убил Гнуся… — смеялся в истерике единственный выживший бандит.

Мы направились к выходу из подземелья. Но ещё долго по тёмным коридорам до нас доносился смех этого безумца. Мы молчали, уставшие и какие-то подавленные. Потом Арбель предложила всем срезать путь — эльфийка сказала, что каким-то непонятным способом, возможно из-за магического кольца, она знает устройство этого подземелья. Но Камилетта была не в настроении и не захотела проверять сейчас новые способности своей спутницы. На новом маршруте могли быть ловушки или слишком агрессивная нежить, а времени у нас было не так уж много.

Мы без приключений добрались до зала, в котором можно было спуститься в пересохший водоотвод. Далее опять была длинная пыльная труба с костями, зал с обвалившимся потолком и выход на относительно хорошо сохранившийся первый уровень. Мы все очень устали, но никто из нас не хотел провести ещё одну ночёвку под землёй. Поэтому мы упорно шагали и шагали к выходу.

Вот, наконец-то, длинная лестница наверх и выход. На улице было ранее утро, над заснеженной равниной вставало зимнее солнце. Мы переоделись в тёплые зимние одежды и вышли на поверхность. Наш отряд успел пройти примерно половину расстояния до дороги, как вдруг с карканьем с развалин вспорхнули и тревожно закружили в небе стаи ворон. Мы остановились. Почти сразу после этого раздался подземный гул, и храмовый холм за нашими спинами заметно просел, высокие каменные колонны падали на землю и рассыпались на куски, снежная пыль поднялась облаком.

— Вот и всё. Дракон Имжеггележар закончил свой долгий путь в этом мире, — произнёс я.

— Зал с древними фресками каким-то чудом уцелел, я чувствую это! — воскликнула обрадованная Арбель. — Хотя входы в подземелье завалило. Но это не беда, если когда-либо мои сородичи захотят узнать правду о начале войны между эльфами, они разгребут завалы.

— Если им потребуется помощь эльфов дроу при расчистке обвалившихся коридоров, уверен, мои сородичи не откажутся! — ответил ей Фириат.

Затем эльфы посмотрели друг на друга, помолчали и горестно вздохнули:

— Хотя о чём мы говорим… Как можем мы решать за наши племена? Ты изгнан из своей общины, я же вообще считаюсь едва ли не предательницей….

Чтобы отвлечь их от самоистязаний, Серый Ворон вовремя напомнил, что он обещал рассказать о пророчестве. Эльфы перестали грустить, благородная леди чуть притормозила и пошла рядом с моим другом. Даже Каришка, хоть и знала большую часть рассказываемой истории, притихла и внимательно слушала.

Нужно сказать, говорил мой друг уверенно и красиво, очень ловко вскользь пройдясь по нашему детству, как ничем не примечательному, затем рассказал о трудной дороге в Холфорд и разошедшихся путях трёх друзей.