Фея, как почётный добытчик, была освобождена от приготовления утки и села в тени, записывая что-то в свою тетрадь. Пузырь вызвался раздобыть дров для костра. Поваром пришлось стать мне, да и друзья подтрунивали, что мне как следопыту будет полезно потренироваться разделывать и готовить дичь. В ответ я лишь усмехнулся и по-быстрому выпотрошил птицу, ощипал и надел на палку – всё это мне уже не раз приходилось делать, когда отец брал меня на охоту. Затем занялся и костром – срезал квадратный кусок дёрна, вырыл в земле небольшую яму, насыпал туда сухих листьев и тростника, наломал сухих веточек и куски коры. Костёр зажегся с первой попытки. Я использовал только сухие ветки, чтобы дым был едва заметным и не привлёк чьего-нибудь внимания. Когда образовалась первая зола, я натёр ею тушку птицы, так как соли, конечно, у меня не имелось.

Утку поставили на рогульках жариться над углями, и мы с Пузырём направились купаться. Звали и Фею – она прекрасно плавает, намного лучше нас с Петькой. Но наша подруга упорно отказывалась, отвечая, что у неё нет желания лезть в холодную воду. Не сразу я догадался, что Ленка просто стесняется раздеваться, так как у нее наверняка нет купальника. Тогда я вылез на берег и сказал Фее, что если мы хотим путешествовать по другим мирам, по той же Пангее, в которой, по рассказам Илоны, нравы близки к эпохе Средневековья, то придётся смириться с мыслью, что плавок и купальников ещё не изобрели.

Довод подействовал, и был принят следующий вариант: купаются все нагишом, а потом «мальчики не подсматривают, как девочка будет переодеваться». Мы купались и резвились в приятной чистой воде, пока не замёрзли до судорог. Настроение было необыкновенное, всё казалось восхитительным. Я между делом поймал речного рака, что заставило нас внимательно изучить мелководье, но других трофеев мы не обнаружили. Запомнилась также метровая рыбина, с плеском выпрыгнувшая из воды прямо у меня перед носом. После купания мы все, стуча зубами от холода, вылезли на берег и загорали, все стеснения уже были полностью забыты и казались нам смешными. Утка прожаривалась и издавала восхитительный аромат, мы радовались жизни и смеялись по поводу и без повода.

Место оказалось чудесным и, в отличие от пляжей у нас дома, не загаженным мусором. Природа представала перед нами в своей первозданной красе, вокруг бурлила жизнь. Я отчётливо видел стайки рыбок, проплывающих в прозрачной воде, и небольшую щуку, притаившуюся среди водной растительности. Над нами много раз пролетали утки, над озером рыбачили крупные белые чайки.

Наблюдая за чайками, я заметил какое-то движение на противоположном берегу и сказал ребятам не вставать и затаиться. До другого берега было не более ста метров. Мы втроём напряженно уставились на заросли камыша и чуть не вскрикнули от удивления, когда кусты раздвинулись, и на берег выехал самый настоящий рыцарь на коне! В сверкающих пластинчатых доспехах, в красном длинном плаще с золотой вышивкой, с мечом на поясе и длинным копьём, поднятым вверх. Сзади к нам тихо подбежал непонятно где пропадавший последний час Роки и, припав к земле, едва слышно зарычал:

– Люди там. За водой. Много. С лошадьми и оррружием. Видел уже таких.

Я так же тихо ответил собаке, что мы уже видим незнакомца, но пока только одного. Тем временем рыцарь спешился, и его конь сразу же пошёл к воде утолять жажду. Сам рыцарь зашёл в воду по колени.

– Неужели он будет плавать прямо в доспехах? – удивился Пузырь. – Он же утонет!

– Красивый какой, совсем молодой. Жалко если утонет… – шептала Фея.