— Присаживайтесь, Джо, и выпейте, — пригласил его Питер. — Пережили тяжелые времена, я вижу?

Перед тем как сесть, Джо аккуратно приподнял брюки на коленях, щегольнув шелковыми носками.

— Я не пью, вы позабыли мои привычки, — заметил Джо. — Да и времена, пережитые мною, не были столь тяжелыми, как вам бы того хотелось.

— Так что там с тем домом? Как его называют, кстати говоря?

— Его называют «Глубинкой», — сказал Джо, и Питер удивленно взглянул на него. Тот вытащил сигарету: — Вы не против..?

Питер кивнул и дал ему закурить.

— Мне нравится это место, там целых шесть акров. Дом в ужасном состоянии, и жильцы там далеко не самые приятные, но я приведу все в порядок, если они съедут. «Глубинка» и впрямь находится в глуши, в стороне от проезжей дороги — и вне зоны деятельности столичной полиции, кстати говоря.

— Собираетесь производить ковкое стекло? — Брови Питера приподнялись.

— Почему бы и нет? — ответил Джо довольно холодно. — У меня есть мысли насчет формулы его изготовления. Это одно из мечтаний ученых мужей, что-то вроде философского камня, только куда практичнее — и это логично. В этом доме, я полагаю, огромная старая кухня, из нее получится хорошая лаборатория. Я бывал в лаборатории Грэшема, если вы посмотрите мое досье, то увидите, что у меня есть неплохой опыт по части химических исследований. Я накопил достаточно добытых незаконными делами денег, их мне хватит на год-другой безбедной жизни, и это время я могу потратить весьма занятно, к тому же не доставляя вам беспокойств, а там, глядишь, и удастся сколотить приличное состояние.

Питер заинтересованно смотрел на него.

— Вы так уверены в успехе?

— Не знаю, — скривился Джо. — Видите ли, Данн, беда в том, что мне мешает моя сознательность. До сих пор я скорее упустил бы хорошую возможность, нежели отошел бы от того, что я называю дозволенными путями правонарушений. Возможно, придется упустить и другую возможность.

— Но почему вас интересует именно этот дом? — спросил Питер. — И каким образом письмо от меня повлияет на его обитателей, которых вы хотите оттуда выселить?

— Не знаю, — пожал плечами Джо. Он долго смотрел на Питера, а потом заговорил снова: — Конечно, вы никогда не были в Дартмуре, а жаль. Такой опыт делает человечнее. Там сидел один немец по фамилии Эгольштейн. В свое время он был известным грабителем.

Питер кивнул в ответ.

— И вы наверняка знаете, что он жил в «Глубинке». Я побывал там вчера, и, наверное, единственный на всю деревню кэбмен поведал мне то же самое, что до этого и вам. Мы с Эгольштейном работали вместе. Он любил «Глубинку» и находил в ней своеобразное очарование, какого в этом старом доме, пожалуй, и нет. Но по его рассказам это было прекрасное место, синоним полнейшего спокойствия… Признаюсь, увидев дом, я был шокирован, но эта иллюзия умиротворенности осталась...

— Удивительно, — пробормотал Питер.

— Вы думаете, что я что-то задумал, но это не так, — со всей серьезностью сказал Джо, хотя, возможно, это было лишь притворство. — Бедный старина Эгольштейн, как вы знаете, умер в тюремной больнице — но прежде подал мне идею поселиться в этом доме.