– Простите, если вас обидел, пан.

– Ничего, пан кавалер. Как вам войско царевича?

– Гусары хороши, пан, – ответил Нильский. – Но их столь мало.

– Это только начало, пан кавалер! – горячо заговорил Ждан. – Пусть царевич только войдет в пределы Московии и многие перейдут на его строну! Не станут русские служить Бориске Годунову!

– Вам он так ненавистен? – спросил Нильский.

– Кто? – Порошин посмотрел на шляхтича.

– Вы сказали о Борисе Годунове.

– Он занял трон на Москве. Трон не для него! У нас есть сын Грозного царя, истинного Рюрикова корня! Вы не согласны?

– Согласен. Истинному государю положен трон по праву рождения, – ответил Нильский уклончиво.

Многие польские шляхтичи совсем не верили в то, что сей царевич истинный. Но полякам было все равно кто он такой, лишь бы привел их в Москву. Казаки вообще не задумывались об истинном прирождении Димтрия Ивановича. Пусть он царевич или неизвестно кто, но он тот, кто рискнет бросить вызов нынешнему московскому царю. А уже только за это они уважали своего вождя.

Все желали войны и добычи…

Глава 4

Панна Марина Мнишек.

…Но знай,

Что ни король, ни папа, ни вельможи

Не думают о правде слов моих.

Димитрий я или нет – им что за дело?

Но я предлог раздоров и войны.

Им это лишь и нужно, и тебя.

Мятежница! Поверь, молчать заставят.

А.С. Пушкин «Борис Годунов».

***

Самбор.

Замок воеводы. Кабинет Юрия Ежи Миншека.

Димитрий Иванович сидел в кабинете воеводы в высоком кресле. Рядом с ним были Мнишек и князь Ружинский. Они обсуждали планы будущей войны.

Самозванец знал, что и воевода, и князь не отступятся от него. У Мнишека не было иного выбора. Он был весь в долгах и в 1603 году королевские чиновники даже явились в Самбор и хотели наложить арест на имущество Мнишеков. Тогда его спасла продажа двух имений в окрестностях Сандомира. Благодаря вырученной сумме удалось погасить самые неотложные из долгов. Теперь его поход на Москву – единственный путь к богатству, и единственное спасение от банкротства.

Ружинский мечтал о покорении соседнего государства и считал, что время для этого самое подходящее.

«А ведь ни одни из них не верит, в то, что я царевич. Но им все равно, кто я по крови. Главное, чтобы в меня поверили русские. Воевода и двух дочерей мне бы отдал. Что ему дочь, когда такой куш стоит на кону в большой игре за корону».

Юрий Отрепьев, в монашестве Григорий, одернул роскошный кафтан с золотым позументом и жемчугом – подарок князя Адама Вишневецкого. Такого он никогда ранее не нашивал.

Богатство и роскошь опьянили его. Ведь еще недавно его называли просто Юшка, а ныне знатнейшие вельможи Польши именовали его – «ваше высочество» или «ваша милость». Он все больше втягивался в игру. Теперь обратной дороги не было. Или смерть или корона государства Московского.

Но не все в Речи Посполитой были ему доброхотами.

Мнишек сказал, что партия Замойского при дворе одерживает верх. Все больше магнатов высказывают недоверие задуманной авантюре.

– И нам стоит ждать вскоре королевского запрещения собирать войска. Замойский уже прислал мне свое письмо с Нильским.

– Но князь прислал простого поручика, пан воевода, – сказал Ружинский. – Будь он уверен, что Сейм его поддержит, он прислал бы маршалка. А так коронный гетман осторожничает.

– Но и король осторожничает, пан Ружинский.

– Как? – самозванец подскочил на месте.