Войдя в зал и оглядевшись, Сервас удивился, почему совсем не волнуется. Он помнил, что тело отца тоже вскрывали после самоубийства, но Мартена, понятное дело, никто не просил присутствовать при вскрытии.

Клас на минуту вышел, а когда вернулся, на нем был зеленый рабочий халат и двухслойные перчатки, чтобы лучше предохранить руки от ранения скальпелем и возможного заражения, и от него пахло антисептическим мылом. Эксперта сопровождал молодой парень в такой же форме, в очках и хирургической маске. В одной руке он держал планшет с прихваченными зажимом страницами, а в другой – ручку.

Клас поставил магнитофон на край стального стола, перемотал пленку и включил запись.

– Производится вскрытие Алисы Остерман, двадцати лет, и Амбры Остерман, двадцати одного года, – проговорил он. – Приступаем к внешнему осмотру. – Повернулся к присутствующим. – Обычно я должен просто провести два вскрытия. Однако, поскольку мы пытаемся определить не только причину и обстоятельства смерти, но и выявить все сходства и различия двух сестер, то начнем исследование сопутствующим методом. Не скрою от вас, господа, что этот метод гораздо более традиционный и займет больше времени.

Еще несколько минут Клас в деталях уточнял вес, пол, телосложение и тщательнейшим образом осматривал тела – за исключением осмотра голов, чем он занялся позже – в поисках кровоподтеков, ран и давних шрамов. Занес в опись участки синюшности (которую он то ли из педантизма, то ли из стремления к точности назвал livor mortis), остановившись на их виде и распределении по телу. Каждый раз, когда Клас что-то находил, он делал знак Ковальскому, и тот щелкал «Полароидом». Судебный медик, осторожно пальпируя шею Алисы, удостоверился в ее подвижности.

Затем он подошел к Амбре. Сервас старался не смотреть на бесформенную массу, в которую превратилось красивое личико, на один полуоткрытый глаз и совершенно утонувший в сплошном сизом отеке второй. Клас взял рентгеновский снимок и попросил всех подойти ближе.

– Множественные челюстно-лицевые травмы, – начал он, включив подсветку на экране. – Переломы костей носа с повреждением передневерхней стенки, смещение носовой перегородки и прилегающих структур. Переломы челюстей. Множественные переломы глазных впадин. Значительный отек лица. Наблюдается множество повреждений: обширные кровоподтеки, гематомы, открытые раны… И прежде всего – перелом основания черепа с тяжелой черепно-мозговой травмой. Вероятны внутричерепные гематомы, повлекшие за собой неврологические расстройства и внутричерепное кровотечение. Вскрытие черепа скажет нам больше.

Сервасу показалось, что в голосе патанатома зазвенел гнев. Видимо, Клас не настолько был лишен всяких чувств, как казалось на первый взгляд. Он отложил снимок, снова подошел к Алисе и почтительным движением раздвинул ей бедра. Ассистент протянул ему какой-то блестящий стальной предмет, назначение которого все сразу определили: это был гинекологический расширитель, влагалищное зеркало. Клас ввел зеркало и направил в промежность девушки луч узкой лампы-карандаша.

– Никаких следов повреждения влагалища, – сказал он через секунду.

Вместе с ассистентом они повернули тело так, чтобы свет был направлен на ягодицы, и Сервас отвел глаза.

– Установлено, что повреждений ануса тоже нет.

Все притихли.

– И вот что интересно, господа, – вдруг произнес судебный медик, и Мартен, снова взглянув в его сторону, увидел, что теперь он стоит между ног Амбры, направив свет лампы на гениталии.

Ко и Сервас нехотя подошли. Клас озадаченно нахмурил брови.

– В наличии девственная плева…

– И что это значит? – спросил Ковальский, который прекрасно знал ответ, но хотел услышать его из уст судебного медика.