Мередит и Эми были настоящими красотками – прямо диснеевские принцессы. Однако Эми, несмотря на ее белокурые локоны, обладала из всех нас самым мрачным характером. Помню, когда мы были помладше, Мэг страшно завидовала ее светлым волосам, я же вполне довольствовалась своими темными. Мэг мечтала превратиться в Золушку, меня же устраивал образ Белль – у нее имелась библиотека, она разговаривала с подсвечниками и часами. Мне даже принца не надо, я и так в полном ажуре.

– На Рождество ведь не подарки главное, верно? – Я взглянула краешком глаза в гостиную, но елку не увидела.

Эми вздохнула, сделала глоток сока и молчала до тех пор, пока из гостиной не послышался голос Мередит…

Глава 3

– Мама проснулась! – воскликнула Эми, как будто я и сама не слышала, сунула блестящий айфон в карман и помчалась в гостиную.

Я взяла со стола чашку и налила себе еще кофе. Еще одну чашку приготовила для Мередит и поплелась в гостиную. Когда я вошла, все уже расселись на диване. Все, кроме Эми – та разместилась на полу в ногах Мэг. Бэт тихим голосом диктовала пароль к ноутбуку Мередит. Пожалуй, в десятый раз за эту неделю.

– Почта пришла, – пояснила Мередит. Она сидела, обхватив ладонями чашку и обратив на меня взгляд. У нее были припухшие веки и усталые светлые глаза. Очередной праздник без отца. Я думала, что со временем мы как-нибудь пообвыкнемся, но в этом году Мередит сильно сдала по сравнению с тремя предыдущими.

– Письмо? От папы? – Эми принялась кружиться, скакать и приземлилась Бэт на колени.

– Да, от отца. – Мередит поставила чашку на тумбочку, я в нее заглянула. В чашке не было темных кофейных разводов и несло чем-то кислым.

Я не испытывала ни радости, ни волнения от того, что пришла весточка от папы. Со временем я все сильнее цеплялась за собственные воспоминания о нем. Если постоянно читать обезличенные электронные письма от виртуального отца, то вскоре забудешь, какой он на самом деле.

Папа был яркой личностью, буквально излучал энергию. Он заразительно смеялся и сыпал шуточками обо всем на свете. Мне нравились его взгляды на окружающий мир, я любила слушать, как он говорит, он завораживал меня страстными речами. Мередит как-то обмолвилась, что я унаследовала от него пылкое сердце.

За холодным монитором не разглядеть пылкого сердца.

Я старалась улыбаться ради родных.

– Давайте прочтем! Где оно? – Эми нетерпеливо дергала Мередит за рукав.

– Это электронное письмо, его надо сначала открыть. Потерпи чуть-чуть. – Бэт погладила Эми по волосам, и наша младшенькая тут же угомонилась.

Я постаралась придать лицу хоть какое-то выражение, чтобы на нем не проявилось чувство опустошенности. Однако я никогда не умела играть, тем более в отношениях с близкими. Бывало, рот не успею открыть, а всем уже ясно, что у меня на душе. Папа частенько называл меня открытой книгой. Когда меня исключили из школьной программы по журналистике, низведя до роли рекламщицы, я пришла домой, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, чтобы никто не заподозрил о моей неудаче. Но стоило мне открыть дверь, как все взгляды обратились ко мне, и родные принялись кудахтать надо мной, как куры-наседки. Было чувство, что карьера моя закончилась, так и не успев начаться.

Последний год школы мне предстояло провести под липким и душным солнцем Луизианы. Мэг покрывалась загаром, а я обгорала, волосы Эми еще больше светлели под поцелуями солнца, а мои просто выгорали. Солнечный свет я недолюбливала. Меня бесило, что ноги у меня белые круглый год, сколько бы я ни торчала на солнце. В результате я ходила мрачная, а окружающие, обмазав себя с ног до головы лосьоном для загара, улыбались от уха до уха.